Самая длинная ночь... Тьма за стеклами, живой огонь, горячее вино!
Ваше здоровье, эры и эрэа! Будем жить!!! И радоваться...
читать дальшеПока в печи горят дрова И робок свет дневной, И мёрзнет жёлтая трава Под снежной пеленой, Пока в печи горят дрова,- Собравшись за столом, Раскурим трубки, но сперва Мы друга помянем.
Плывёт он в этот час ночной Неведомо куда, Над непрозрачной глубиной Ведёт его звезда. Пока в печи горят дрова И ждёт его жена, Пусть будет нынче голова И цель его ясна.
Пусть над холодной зыбью вод, Где пропадает след, Его от стужи сбережёт Шотландский пёстрый плед. Пусть в этот день и в этот час Среди ночных дорог Его согреет, как и нас, Шотландский тёплый грог.
Там ветры злобные свистят И пенная вода, И льда повисла на снастях Седая борода. Пока в печи горят дрова, Собравшись за столом, Про всех мы вспомним, но сперва Подумаем о нём.
Пока свирепствует норд-ост И стынет бересклет, Провозгласим свой первый тост За тех, кого здесь нет. За тех, кого в чужих морях, От милых мест вдали, Вселяя в сердце боль и страх, Качают корабли.
Пусть сократится долгий срок, Что им разлукой дан. Пусть возвратит на свой порог Их грозный океан. Пока в печи горят дрова И вьюга за окном, Запьём заздравные слова Мерцающим вином. (С) АГ
читать дальшеВ реке, омывающей берег, В зеленом лесу над рекой И рыбе, и всякому зверю Для отдыха нужен покой. Порою вечернею серой Домой им вернуться пора, Берлога их ждет и пещера, И узкая лисья нора, И теплое логово волчье Мохнатую манит родню. И мы собираемся молча И тянем ладони к огню.
Нельзя без убежищ любимых Прожить никому на земле - Ни рыбе, плывущей в глубинах, Ни птице, летящей во мгле. Спешит перелетная птица Родные найти берега, И путник озябший стремится На свет своего очага, И песня уносится волчья Вослед уходящему дню. И мы собираемся молча И тянем ладони к огню.
С утра приключений мы ищем, Но вечером этого дня Нам теплое нужно жилище, Одетое светом огня. Пустеет вечернее поле, Ненастные ночи близки. И сердце сожмется от боли, И выбелит иней виски, И осень звонит в колокольчик, Сжигая траву на корню. И мы собираемся молча И тянем ладони к огню.
Приди же, охотник усталый, В тобою покинутый дом, - Цветок распускается алый Под черным кипящим котлом, Забыты тревоги и муки, Близка долгожданная цель, Где теплые женские руки Тебе застилают постель, И месяц является ночью На смену сгоревшему дню. И мы собираемся молча И тянем ладони к огню.
Если кому-то что-то нужно в моем старом дневнике , берите сейчас. С Нового года я его закрою и переоборудую в рабочую площадку для бета-тестеров, приемных комиссий и прочих ОРКкомитетов. Зато из этого дневника рабочие закрытые записи исчезнут.
И это тоже Зимний Излом. И это тоже наша история. И это тоже было. Страшным. Великим. Видимо, после 1914 неизбежным. Помним!
«Ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего».
Осень 1941. Немцы рвутся к Москве. "Именно в это время в статьях корреспондентов «Правды», «Известий», «Красной звезды» стали появляться упоминания о «командире Р.» и его войсках": «14 октября. Бойцы командира Р. встретились с танками и автоматчиками врага... Бой этот продолжается с тем же ожесточением и сейчас...» «15 октября. Части командира Р. внезапным прорывом немцев были отрезаны в районе Ярцево. Эти части отходили с боями... Только что получено известие о том, что части Р. вышли из окружения и заняли новый рубеж...» «18 октября. В частях командира Р. каждый боец исполнен спокойной решимости – умереть, но не пропустить врага к Москве... Части командира Р. поражают своей организованностью и стойкостью...» «19 октября. Действуя приемами подвижной обороны, наши войска на подступах к Москве не только сдерживают яростные атаки врага, но время от времени внезапным ударом заставляют его отступать. Одна из частей командира Р. отбросила немцев из пункта Б. В этом бою немцы понесли большие потери живой силой...» «20 октября. Бойцы командира тов. Рокоссовского, отражая яростные атаки немцев, сожгли 60 танков...» И на следующий день: «21 октября. Части командира Рокоссовского отражают непрестанные атаки противника и сами наносят ему удары...» Снова и снова звучит в холодающем с каждым днем октябрьском воздухе это имя: «22 октября. Части командира Рокоссовского продолжают упорно сдерживать натиск противника...» «24 октября. Бойцы командира Рокоссовского весь день вели ожесточенные бои...»
Командир Рокоссовский. Константин Константинович Рокоссовский. Маршал Победы... Не терявший себя ни в тюрьме ни на вершине славы. Жалевший солдат даже на самой страшной из войн, солдат - не себя, умевший любить и знавший, что такое любовь. И что такое долг. Побеждавший, оставаясь человеком... Помним!
Сейчас возникли разночтения с днем рождения Константина Константиновича. Кое-где пишут, что он родился не 9 (21), а 8 (20), но я привыкла к БСЭ и к 21 декабря..
когда "портвейн отспорил, чуду-юду победил и убег" (С).
Сходили вчера с Дримером и Бригитой на "Беовульфа". Видимо, не стоило мне этого делать, хотя в паре мест (вырывающийся из бури корабль и скачка по полыхающему мосту) было очень красиво. В целом же... Я окончательно убедилась, что являюсь жутким ретроградом и переосмысление классики, как и запуск единорогов и гишпанских духов в историю нашего мира меня раздражают. Особенно с учетом бесконечности миров фэнтезийных, где можно гармонично подать практически все. Раздражают меня и вечно покрытые слизью, паршами и язвами "по-своему несчастные" киношные кадавры, изображающие честных, здоровых и волосатых эпических чудищ. И обращения "милорд" к конунгам. И комплекс брошеного ребенка у дракона. Конечно, его матушке раз за разом не везло, но психологи уверждают, что женщинам свойственно повторять раз за разом одну ошибку и искать схожих партнеров. Не ищи демоница героев, а поведи себя как мудрая драконица из "Шрека", глядишь, сама бы счастлива была и дети были бы живы. Заодно я поняла, куда ушли гномы из Автово Мории. В королевство датское, строить переходики над безднами, дабы в случае появления барлогов и драконов, было куда красиво падать. Зато не поняла, причем тут христианство? У меня с религией отношения весьма сложные, но озвученная сентенция о том, что христианство уничтожило героев меня покоробила. Хоть и не так, как бывший хам и братоубийца, ударившийся в христианство и зачем-то на ровном месте дважды пинавший раба. Эдакое "чаепитие в Мытищах", вмонтированное в эпическую сагу... "Для чта?" (С)
А вот что мне понравилось без всякого, так это рассуждения Вука о сущности власти, написанные по следам фильма. ИМХО это не просто "наша реклама лучше ваших товаров". Это план и идея новой книги, которую я очень хочу прочесть. Возникает стойкое ощущение, что "Беовульф" сыграл роль ньютонова яблока, заставив сформулировать то, что наболело. и что хорошо известно. А вот авторы фильма ИМХО никакой особой философией не заморачивались, но это нестрашно. Наши зрители и чтатели приучены видеть намеки, и вторые и третьи слои, есть ли они, нет ли. И эти слои оживают, проявляются, вызывают споры. Сама грешна, выкапывала в книгах то, чего там не было и быть не мого, спорила, трепыхалась. Потом поняла - хочешь прочитать, что хочешь, напиши сам. Или найди того, кто тебе интересен и занят тем, что тебе интересно. И читай, что напишет он. Вот теперь сажусь и начинаю ждать книгу о героях во власти.
В смысле Баська. Умудрилась за ночь "расклеить" в кухне утепленное на зиму окно и открыть внутреннюю раму. Поскольку форточка во внешней раме оставлена приоткрытой, итоговая температура + 2 градуса по Цельсию. Кошка пошла греться к радиатору с чувством выполненного долга. На полу - куча утепляющих материалов, меня дома нет и не будет еще неделю. Красота.
Пообщалась в издательстве. Новостей много и все неоднозначные.
1."Кесари и боги" из печати придут 20, но обработать, отгрузить и вбросить в продажу перед праздниками их не успеют. Так что только после 10 января. Разве что краденое где-нибудь будет.
2. Тираж сборника "Наше дело правое" наметили 25 000. Внутренние иллюстрации - Tao2, готовы. Очень достойно. Об обложке и форзацах издательство будет говорить с Амоком. Если он согласится, призрак мужика с керогазкой рассеется. Но надо, чтоб согласился. Видела содержание с разбивкой по разделам. Выглядит интересно.
3.Поскольку считается неправильным давать в продажу несколько новых книг одного автора одновременно, а мой сольник и "Всеслав" Капитана появляются в продаже в январе, то сборник, где мы тоже имеем место быть, переносят на февраль. Тем более, что 23-го будем объявлять о втором этапе, который закончится или 9 мая или 22 июня (надо подумать). При участии "ЭКСМО" и "Странника". Издатели очень рассчитывают на уже проявивших себя авторов (в первую очередь на Вука Задунайского и авторов "Священного права на жизнь", "8 минут" и "Прохоровки" ), а заодно надеются отыскать новые таланты.
4. Узнала, что мои книги, превосходящие объемом мои же 500 компьютерных страниц, будут делить пополам и выпускать двухтомником. (Для сравнения - "Кесари и боги" - 286 моих страниц - 480 страниц в книге).
Жил-был Федор Толстой, прозванный Американцем. Одну из его выходок («Я его уже убил») повторил Алва. Жил-был талантливый музыкант, гениальный драматург, выдающийся дипломат и знаменитый бретер Александр Грибоедов. Американец весьма обиделся на Грибоедова, продернувшего его в «Горе от ума»: «Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был, вернулся алеутом и крепко на руку нечист". Гиганты встретились. Толстой предъявил претензии. Грибоедов ответил в том смысле, что все верно. Ибо объект передергивает в картишки. «Передергивал, передергиваю и буду передергивать, - согласился Толстой, - но, тебя почитав, чего доброго вообразят, что я ложки серебряные ворую или вообще взятки беру! Нехорошо!». Грибоедов подумал и согласился, что таки нехорошо. И тут же исправил на «в картишки крепко он нечист». «Теперь другое дело!» - обрадовался Толстой. Инцидент был исчерпан. Репутация обоих была таковой, что усомниться в смелости фигурантов никому и в голову не пришло. читать дальшеА еще Грибоедов навеки покорил сердце красавицы-княжны Нино Чавчавадзе. Эта пара вписала одну из самых красивых и трагичных страниц в историю Любви. Той самой Любви, о которой пел Высоцкий. А еще незадолго до своей гибели от рук мусульманских фанатиков Грибоедов предложил проект Российско-закавказской компании. Предполагалось массовое переселение российских крестьян и ремесленников в Закавказье и на Северный Кавказ, создание там современных машинных фабрик и особых зон беспошлинной торговли разного рода, как тогда говорили, "колониальными товарами". Реализуйся эта идея, Россия получила бы мощнейший рычаг не только военного, но и экономического воздействия на регион и, возможно, все дальнейшие события развивались бы по другому сценарию. Увы… Пошли другим путем. Что до самого Грибоедова, то, надо полагать, Александр Сергеевич, узнав, что выведенного им требовавшего карету всеми непонятого бездельника миллионы школьных учебников объявят положительным персонажем, страдальцем и прогрессивным элементом, был бы шокирован преизрядно. А еще жил-был «честный и достойный человек, слишком беспечный для того, чтобы быть злопамятным, и слишком благородный, чтобы стараться повредить». И звали этого человека Александр Христофорович Бенкендорф. Эту характеристику знаменитому «сатрапу и душителю» дал Пушкин, утешавший написавшего на Бенкендорфа эпиграмму и струхнувшего по этому поводу Вяземского. В 1803 году 20-летний Саша Бенкендорф уехал добровольцем на Кавказ, отличился при взятии Гянджи, получил за храбрость ордена Святой Анны и Святого Владимира IV степени. За Прейсиш-Эйлау он получил Анну II степени. В 1809 году уже полковник Бенкендорф пошел (опять добровольцем) на русско-турецкую войну. За атаку под Рущуком - Георгий IV степени. В 1812 году – командир партизанского отряда. 16 с лишним тысяч пленных, включая трех генералов. Затем лихие кавалерийские дела под Велижем, Темпльбергом, Лейпцигом, Краоном и Лаоном, с последующим стремительным рейдом по Голландии и Бельгии. Российские ордена Святой Анны I степени и Святого Георгия III степени, прусские Черного и Красного орлов, австрийский Святого Стефана, а были еще ордена шведские, баварские, ганноверские... Ну и золотые шпаги за храбрость от императора российского, короля нидерландского и принца-регента британского. А дальше были деликатные дипломатические поручения в Париже и создание на острове Корфу отрядов албанских, греческих и черногорских добровольцев для высадки в Италии. И тонущих петербуржцев во время знаменитого наводнения Бенкендорф спасал, и у прекрасного пола бешеным успехом пользовался… Надо полагать, доберись гоголевский Акакий Акакиевич до настоящего Бенкендорфа, ушел бы он не только с новой шинелью, но и с шапкой и сапогами, но подобный хеппи-энд Гоголя не устраивал. А если бы устроил, г-да чацкие и репетиловы повесть бы гоголевскую заклеймили.
Вообще, если порыться в архивах, почитать мемуары, и специальные книжки, хоть по медицине, хоть по химии, хоть по истории театра, архитектуры, балета, да просто пройтись по Петербургу, читая надписи на мемориальных досках, выяснится, что в Российской империи жило множество интереснейших, неординарных людей, делавших дело и делавших его хорошо. Зато, взявшись за ту часть русской литературы 19 века, которую проходят в школах и по которой о России судят на западе, оторую мы гордо называем классикой, испытываешь когнитивный диссонанс. Потому как люди дела, люди успешные, люди яркие куда-то исчезают. В герои выходят господа, которые для того, чтоб выяснить, твари ли они дрожащие или право имеют, не открывают антарктид, не строят дворцы и храмы, не рисуют картин, не открывают периодических таблиц, не оптимизируют состав водки и уж тем более не идут добровольцами на всяческие войны. Нет, они берут топор, убивают старушку, а потом угрызаются. Под бурные продолжительные аплодисменты. Убить и угрызаться - это психологично и глубоко. Кричать «в Москву, в Москву. В Москвууууу!» и сидеть при этом дома - достойно и неоднозначно. Уйти от мужа, бросив одного ребенка, вернуться к нему, родив другого от любовника, снова уйти, наплевать на обоих детей, страшно страдать и назло любовнику лечь на рельсы еще более неоднозначно. Изменить только одному мужу, в связи с этим утопиться и стать лучом света в темном царстве однозначно, зато протестно. Портить нормальным людям жизнь, бурчать, ворчать и ненавидеть все и вся, влюбиться в чуть ли не воплощение всего обненавиженного и помереть от сепсиса - трагично и поучительно. И так далее. И тому подобное. Каждая вещь по отдельности и в самом деле шедевр. Смачно. Ярко. Подробно. Правдиво. Смело и ново. Убивали старушек-процентщиц? Убивали. И отцов убивали. И отцы с сыновьями дам не могли поделить. И с ума сходили. И неверные дамы топились и бросались под паровозы. И девицы с разбитыми мечтами и сломанными крыльями ползли к родительским порогам, не став великими актрисами и пианистками. И чиновники чиновничали, сатрапы сатрапствовали, развратники развратничали, а страдальцы страдали и хотели в Москву. Все правда, а в итоге Российская империя, если судить о ней по великой русской классике, выходит чем-то серым, кошмарным, грязным, заселенным сплошь людьми маленькими, людьми лишними и людьми ненормальными и душевнобольными. Только вот непонятно, куда канули грибоедовы, бенкендорфы, боткины, пироговы, лазаревы, беллинсгаузены, бородины, менделеевы, чайковские, монферраны, толли, колчаки, скобелевы, да просто нормальные люди? Со своими нормальными, человеческими проблемами и радостями. И с чего это иноземные послы ждали, пока русский государь рыбку ловит? И кто это всяких там мариинок настроил и в них танцы прыгал и арии пел? Или даже про старушек и идиотов успешно писал и бурлаков рисовал. Нет этого. Не показано. Оставлено за кадром. Чацких – нате в количестве! Грибоедовых – не дождетесь! В итоге объективность уподобляется порожденной вдохновением одного из кэртианских фанфикеров «беспозвоночной кошке». Усы, лапы, хвост, уши, шерсть… А позвоночника и нету. Если в литературе других стран критический реализм уравновешивался достойными и яркими книгами иного рода, то у нас - увы. А.К. Толстой, равно чуждый как серятине, так и сусальности, погоды не делал, хоть и был без малейшего преувеличения гением и провидцем. Кстати о Толстом. Он на своем личном опыте успешно доказал, что в Российской Империи история Анны Карениной могла разворачиваться и закончиться совсем иначе. Без наркотиков и паровоза. И еще раз кстати. Мы очень любим повторять знаменитое «все животные равны, но некоторые равнее», но Алексей Константинович Толстой сказал почти то же намного раньше –
"Феодал!- закричал на него патриот,- Знай, что только в народе спасенье!" Но Поток говорит: "Я ведь тоже народ, Так за что ж для меня исключенье?" Но к нему патриот: "Ты народ, да не тот! Править Русью призван только черный народ! То по старой системе всяк равен, А по нашей лишь он полноправен!"
По тому же принципу среди «прогрессивной общественности» полноправна была лишь та литература, где жизнь вообще, и в любезном отечестве в частности, рисовалась исключительно серым, черным и грязно-коричневым. Недалеко ушли от этого подхода ревнители «высокой литературы» и теперь. При этом я никоим образом не собираюсь отрицать гениальность наших классиков. Просто составленное на их основе представление о жизни будет столь же адекватно, как, скажем, представление о браке, составленное на основании исключительно судебных архивов.
Объект забанен, а меня на рассуждения потянуло. Не знаю, как будут развиваться события в данном случае, но пока он вписывается в типовой сценарий.
1. Есть... эээ... юноша. Ничего выдающегося из себя не представляющий, но полагающий себя вправе выставлять оценки другим. Более того, считающий возможным доносить свое мнение до оцениваемых. Причем без всяких ИМХО, "мне кажется", "я думаю" и так далее. 2. Это мнение встречает отпор. Юноша, изначально ничего плохого не желавший и просто доносивший до города и мира свое единственно верное и всем необходимое мнение, впадает в амбицию и начинает хамить. 3. Поскольку юноша явно не... эээ.... Ларошфуко спор он с треском продувает. После чего или с гордостью уходит или бывает выставлен за хамство, провокацию флейма и прочие прелести. 4. Юноша обижается окончательно. То, что он своими заявлениями спровоцировал ситуацию, в которой выставил себя круглым дураком, он не понимает. Зато он твердо знает, что его не оценили и обидели злые и неблагодарные люди. Ну а корнем зла является предмет спора, который о существовании юноши может даже и не догадываться. 5. Свою обиду юноша несет по Сети. Где-то его не понимают, а где-то наоборот понимают очень хорошо. Привечают. гладят по головке, дают морковку. 6. Юноша испытывает глубочайшую сипатию к тем, кто его оценил, и присягает им на верность. Они хорошие. умные, знающие и так далее. А те, кто проитв них - враги и дураки. Ну а уж тот, кого он когда-то полез оценивать и из-за которого его покусали и вовсе бездарь, лицемер гад. И кошка у его коммунистка, и спит он в тумбочке, и бабушка у него подорвалась на испытаниях самогонного аппарата.
ЗС. А потом кто-то прочитав об аналогичном процессе в книжке восклицает - ну не может же такой... эээ... хороший юноша на ровном месте так... ээээ освинеть.