Я понимаю тех, кому хочется, чтобы этот несправедливый, злой, високосный год наконец-то кончился, убрался, сгинул, захватив с собой декабрьские морозы, злобу, тревогу, неопределенность. Понимаю, а в голове отчего-то крутится рассказ старого ленинградца о том, как они всей огромной квартирой на Маяковской ждали нового года, как надеялись на лучшее, как считали оставшиеся до этого лучшего дни. Новый год пришел, и был он от Рождества Христова тысяча девятьсот сорок первым, от начала же революции - двадцать четвертым...
А знавший Льва Николаевича Гумилева питерский историк каждый декабрь вспоминает его рассказ. О том, с каким нетерпением ждали прихода года 1917 и как ругали високосный 1916.