15.12.2009 в 07:44
Пишет Arme:кэртианские обзоры
"Кэртианские обзоры", продолжение. По заказу Лео Тэамат на сей раз - Айрис Окделл. По мере вдохновения.
читать дальше
"О, Персефона, стань такою,
Какой не быть мне никогда.
Ласкай божественной рукою
Ту, что надменна и горда,
Прекрасна и свободна,
Что ускользает вдруг, шутя,
Ту, что дика и благородна,
А в жизни - малое дитя.
И пусть в аду свои законы,
Их не изменишь на ходу,
Скажи ей нежно, Персефона:
"Не так уж страшно здесь, в аду..."
Наверное, эти строки из книги Бэл Кауфман "Вверх по лестнице, ведущей вниз", можно было бы поставить эпиграфом к этому... сочинению. Наверное, этот жанр, с позволения сказать, лучше всего назвать "сочинением". Вообще странно мне даже, что по мотивам книг "ОЭ" про персонажей пишут не в жанре сочинений, а в жанре фанфикшена. Если уж так хочется писать.
А писать хочется. Я слышала много упреков в том, что они "картонны", эти персонажи, я так не думаю. Скорее, архетипичны, в чем их большая ценность.
Итак, Айрис. Та, "что надменна и горда, прекрасна и свободна, что ускользает вдруг, шутя, та, что дика и благородна, а жизни - малое дитя". Как-то, наверное, она вмещается у меня в эти строки.
читать дальшеПожалуй, для того, чтобы приступить к Айрис, надо сначала сказать пару слов о ее матери.
Мирабелла Окделлская, в моем понимании, есть результат искалеченного сценария женщины типа "берегиня". Несмотря на весь ад, который она создает своим домашним, я так думаю, и вот почему... "Берегини" рассчитаны на кого-то одного. Все остальные, кроме "оберегаемого", для них, в большинстве своем, декорации. Поздно вышедшая замуж, некрасивая, верная, о, сколь верная - после смерти нелюбившего мужа, она центрирует на нем свое мироздание, и тот культ мертвого Эгмонта, который она устраивает в Надоре, которому отдает себя вместо заботы о детях, говорит о том, что эта фигура в ее жизни занимала очень много места. Больше, чем кто-либо. Больше, чем она сама.
Пожалуй, ИМХО, такой женщине, как Мирабелла, было бы очень уютно и комфортно, если бы Эгмонт не погиб на дуэли и избежал Занхи, вернулся домой искалеченным - так, чтобы уже не мог без нее ни ходить, ни есть, ни жить. Вот здесь она могла бы проявиться полностью в своем сценарии "любящая верная жена". Таким женщинам их любимые должны принадлежать целиком и полностью, без остатка, без своей жизни. Если он не достается живым, его присваивают после смерти, создают "культ святого Эгмонта", посвящая себя фантому - вместо живого человека, который не желал принадлежать, желал любить других женщин, заниматься своими делами, пренебрегать некрасивой женой...
Возможно, подобный сценарий возникает потому что Мирабелла некрасива, выходит замуж "перестарком" и, в сущности, имеет все основания полагать, что Эгмонт Окделл оказал ей большую честь (благо, для дочери барона стать женой герцога - действительно немало). Но одной благодарности недостаточно для такого "культа мертвых" в доме. Равно как недостаточно для него и стремления безукоризненно следовать сценариям и правилам Людей Чести, которое мы в Мирабелле тоже можем увидеть. Культ мертвых в Надоре - очень живой, как бы парадоксально это ни звучало. В нем сосредоточена вся жизнь владельцев Надора, ему, а не живым детям, отдана душа, в нем - живут. Даже не в прошлом. В этом культе. В царстве фантомов, заместивших неудобных живых.
В этом царстве фантомов вырастают Дик и Айрис. Двух младших сестер мы не рассматриваем, потому что мы не видим их в разнообразных проявлениях.
Мне нравится Айрис Окделл. В отличие от ее брата. Видимо, тем, что девочка действительно умеет дружить. Что, в отличие от Дика, который каждый раз стопорится на страхе что-то сделать, когда есть риск "получить по голове" за свой поступок, особенно в двух первых книгах, девочка умеет подставляться. Умеет идти до конца.
В сущности, мне по-своему жаль, что ее "влюбило" в Алву. Потому что, опять-таки, нахожу, что прав Робер Эпинэ: если предположить, что авантюра Эпинэ и Лионеля Савиньяка увенчалась бы успехом, разумеется, Алва не женился бы на ней. При всем его благородстве, в котором Рокэ не отказать, несмотря на позерство, местами откровенно раздражающее (называется, в его годы и с его опытом мог бы быть и мудрее), Алва не из тех, кто женится "из милости/благодарности". Он сделал для Айрис то, что счел оптимальным (приставил к Катарине, прикрыв ее бегство из дома), и все. На этом, боюсь, список его благодеяний можно считать закрытым. Он не женится на женщине, которая будет любить его, потому что он - охотник, потому что жизнь любящей он довольно быстро сделает адом, ибо, с его образом жизни, дай бог, чтобы жене уделялось 10% внимания... да и не в этом дело. Влюбленность в Алву делает ее "одной из многих". Одной из бесчисленного множества воздыхательниц по "синеглазому герцогу". Т.е. одним из ликов банальности. Было бы гораздо интереснее, ИМХО, если бы она влюбилась в кого-нибудь другого, и он вытеснил из ее сердца первое безусловное впечатление, которое Алва умеет произвести, и в дальнейшем ее действия были бы продиктованы - благодарностью, симпатией, дружбой, наконец.
Это "что было бы, если бы". Материя шаткая и малоинтересная для рассмотрения. Вернемся к тому, что есть.
Девочка, живущая в атмосфере культа мертвых. Еще живая. С эпилептоидным типом реагирования. Возможно, ее болезненность обуславливается как раз атмосферой, в которой она живет и вырастает. Возможно, помести ее в условия, где ее будут любить и беречь, она и выправится, во всяком случае, ее астматические реакции производят впечатление больше психосоматики, чем объективного заболевания. Хотя, определенную анемичность надорские условия жизни будут вполне объективно формировать. Девочка, живущая в своих мечтах, из которых ее не извлекает даже придворная действительность... в этом отношении, пожалуй, интересно рассматривать через нее Катарину Ариго, которая всячески эту мечтательность Айрис культивирует и подыгрывает ей: похоже, что Катарине действительно нужны такие мечтательницы около себя, которые будут видеть в ней прекрасную, несчастную и благородную королеву, а не интриганку или разменную фигуру своих игр, может быть, это ее повод поддерживать в своей душе некоторый островок чистоты, в котором любой человек, будь он хоть тридцать раз "мерзавец Люра", объективно нуждается просто для того, чтобы жить и оставаться в гармонии с собой. Хоть как-то.
И Айрис честно видит в Катарине то, что хочет видеть, как только королева перестает "воздыхать на пустом месте" и реально оказывается в опасности, в которой держит себя достойно своего статуса: фигуру своего мифа, королеву из легенд и баллад. Айрис не хочет "трезветь". Она вырастает в фантомном пространстве и остается в нем навсегда, она, сама того не понимая, во многом персонаж старой легенды, на основе которых она строит свои мысли, чувства, реакции. Да, пока она еще молода, ее сказки отдают "мелодрамой", что огорчает.
Это внешний типаж "девы-отрока", девочка-"жеребенок" с мальчишеской порывистостью, резкостью. Если классифицировать ее в системе символики Таро, я бы определила этот типаж, как "Паж Мечей" - ребенок, категоричный, последовательный, очень резко реагирующий на любые отклонения от внутренней правды. Основная ее ценность - эта самая последовательность и некоторая "легендарность", мифологичность происходящего; в ее систему координат не вписывается - как это так, можно просто послать ей белого жеребца (символический жест) в подарок, не предлагая, таким образом, помолвку; как можно - отступиться от того, кому клялся, она верит Роберу Эпинэ, когда он вовлекает ее в свой заговор под заголовком "я обязан Алве жизнью". И... на самом деле, можно сказать, что она не любит Алву. Точнее, любит не Алву, а образ Алвы, выстроившийся у нее в голове. Она выросла среди любви к фантомам - и любит фантом, как ей привычно. Жертвуя этому фантому всем. Примерно так же, как ее мать кладет свою жизнь на алтарь фантома. Вряд ли она готова ко встрече с человеком, который ей пренебрежет.
И, можно сказать, мир ценит ее последовательность: ей дается возможность умереть вовремя, т.е. тогда, когда ею еще не пренебрегли, ее мечту, которой жива ее душа, еще не разрушили.
В некотором роде, думаю, если бы брак с Эпинэ состоялся всерьез, он стал бы удачным, как все, что может быть построено на дружбе, а не на страсти. Женщина, умеющая дружить, могла бы стать идеальной супругой для Робера Эпинэ, думается мне... но это опять "что было бы, если бы". В сущности, количество "что-было-бы-если-бы" на квадратный метр в судьбе Айрис, ИМХО, говорит о том, что вся ее жизнь состоит из несбывшегося, из возможного, но не воплотившегося, потому что в своей погоне за миражом, за фантомом, Айрис отсекает имеющиеся возможности с той самой категоричностью Пажа Мечей. Впрочем, их и не особо много, не рассматривать же и впрямь Наля Ларака с его "брюшком" и нерешительностью, при всей его "позитивности", как подходящую пару для Айрис. С его "кудахтаньями" и некоторой тяжестью на подъем, он не может быть даже другом этой девочке-свечке.
Она обречена сгореть - и она сгорает, так и не успев ничего озарить. Опекунство совершенно трезвой и рациональной Луизы Арамоны, при всей ее способности сопереживать движениям души в рамках культа Рокэ Алвы, в сущности, пожалуй, помогает Айрис выжить, но вряд ли что-то дает на душевном плане.
Изначально Дик и Айрис, брат и сестра, достаточно похожи. В некотором роде, их даже можно рассматривать как некий сестробратский андрогинат, две стороны одной медали. Просто со временем Дик становится циничнее. Просто Дик, совершенно по-мужски, стремится если не сделать свои миражи реальностью, то увидеть в реальности этот мираж, пренебрегая всеми обстоятельствами, которые в него не вписываются, а Айрис, возможно, просто не успевает пойти по той же дорожке. Возможно, и симпатична она только потому что не успевает. Пожалуй, и Дик мог бы остаться симпатичен, если бы успел выпить яду "на брудершафт" с Алвой или вовремя погибнуть, не приняв участия в театре под художественным руководством Альдо Первого. Можно даже предположить, что Айрис в отношении Алвы по-женски, по-девичьи даже, доигрывает программу Дика, которую он принял, поклявшись, можно сказать, приняв обязательства от лица своего рода. В волшебном мире такие вещи - больше, чем просто слова... особенно если обращать внимание на внутреннее сходство брата и сестры. Также, в некотором роде, в отношении Айрис работает и "двойной стандарт", диктуемый патриархальной культурой: что прощается женщине, не прощается мужчине, как носителю силы, и наоборот.
Также имеет место быть такой романтический момент, как "синдром ранней/своевременной смерти", о котором я уже упоминала. Погибающая молодость вызывает сочувствие. Во многом, еще и потому что погибший молодым запоминается по красивым жестам, еще не успевающим обрести продолжение в куче нелицеприятных ситуаций. Мертвое молодое лицо превращается в икону.
"Урок Айрис Окделл" - в умении выбирать мираж и служить миражу, жить миражом, когда все остальное превращается в выбор меньшего из зол. Когда мираж не имеет шансов стать реальностью, ты можешь быть награжден смертью за свою верность, а что лучше - смерть или меньшее из зол, - каждый решает, наверное, для себя сам.
URL записи"Кэртианские обзоры", продолжение. По заказу Лео Тэамат на сей раз - Айрис Окделл. По мере вдохновения.
читать дальше
"О, Персефона, стань такою,
Какой не быть мне никогда.
Ласкай божественной рукою
Ту, что надменна и горда,
Прекрасна и свободна,
Что ускользает вдруг, шутя,
Ту, что дика и благородна,
А в жизни - малое дитя.
И пусть в аду свои законы,
Их не изменишь на ходу,
Скажи ей нежно, Персефона:
"Не так уж страшно здесь, в аду..."
Наверное, эти строки из книги Бэл Кауфман "Вверх по лестнице, ведущей вниз", можно было бы поставить эпиграфом к этому... сочинению. Наверное, этот жанр, с позволения сказать, лучше всего назвать "сочинением". Вообще странно мне даже, что по мотивам книг "ОЭ" про персонажей пишут не в жанре сочинений, а в жанре фанфикшена. Если уж так хочется писать.
А писать хочется. Я слышала много упреков в том, что они "картонны", эти персонажи, я так не думаю. Скорее, архетипичны, в чем их большая ценность.
Итак, Айрис. Та, "что надменна и горда, прекрасна и свободна, что ускользает вдруг, шутя, та, что дика и благородна, а жизни - малое дитя". Как-то, наверное, она вмещается у меня в эти строки.
читать дальшеПожалуй, для того, чтобы приступить к Айрис, надо сначала сказать пару слов о ее матери.
Мирабелла Окделлская, в моем понимании, есть результат искалеченного сценария женщины типа "берегиня". Несмотря на весь ад, который она создает своим домашним, я так думаю, и вот почему... "Берегини" рассчитаны на кого-то одного. Все остальные, кроме "оберегаемого", для них, в большинстве своем, декорации. Поздно вышедшая замуж, некрасивая, верная, о, сколь верная - после смерти нелюбившего мужа, она центрирует на нем свое мироздание, и тот культ мертвого Эгмонта, который она устраивает в Надоре, которому отдает себя вместо заботы о детях, говорит о том, что эта фигура в ее жизни занимала очень много места. Больше, чем кто-либо. Больше, чем она сама.
Пожалуй, ИМХО, такой женщине, как Мирабелла, было бы очень уютно и комфортно, если бы Эгмонт не погиб на дуэли и избежал Занхи, вернулся домой искалеченным - так, чтобы уже не мог без нее ни ходить, ни есть, ни жить. Вот здесь она могла бы проявиться полностью в своем сценарии "любящая верная жена". Таким женщинам их любимые должны принадлежать целиком и полностью, без остатка, без своей жизни. Если он не достается живым, его присваивают после смерти, создают "культ святого Эгмонта", посвящая себя фантому - вместо живого человека, который не желал принадлежать, желал любить других женщин, заниматься своими делами, пренебрегать некрасивой женой...
Возможно, подобный сценарий возникает потому что Мирабелла некрасива, выходит замуж "перестарком" и, в сущности, имеет все основания полагать, что Эгмонт Окделл оказал ей большую честь (благо, для дочери барона стать женой герцога - действительно немало). Но одной благодарности недостаточно для такого "культа мертвых" в доме. Равно как недостаточно для него и стремления безукоризненно следовать сценариям и правилам Людей Чести, которое мы в Мирабелле тоже можем увидеть. Культ мертвых в Надоре - очень живой, как бы парадоксально это ни звучало. В нем сосредоточена вся жизнь владельцев Надора, ему, а не живым детям, отдана душа, в нем - живут. Даже не в прошлом. В этом культе. В царстве фантомов, заместивших неудобных живых.
В этом царстве фантомов вырастают Дик и Айрис. Двух младших сестер мы не рассматриваем, потому что мы не видим их в разнообразных проявлениях.
Мне нравится Айрис Окделл. В отличие от ее брата. Видимо, тем, что девочка действительно умеет дружить. Что, в отличие от Дика, который каждый раз стопорится на страхе что-то сделать, когда есть риск "получить по голове" за свой поступок, особенно в двух первых книгах, девочка умеет подставляться. Умеет идти до конца.
В сущности, мне по-своему жаль, что ее "влюбило" в Алву. Потому что, опять-таки, нахожу, что прав Робер Эпинэ: если предположить, что авантюра Эпинэ и Лионеля Савиньяка увенчалась бы успехом, разумеется, Алва не женился бы на ней. При всем его благородстве, в котором Рокэ не отказать, несмотря на позерство, местами откровенно раздражающее (называется, в его годы и с его опытом мог бы быть и мудрее), Алва не из тех, кто женится "из милости/благодарности". Он сделал для Айрис то, что счел оптимальным (приставил к Катарине, прикрыв ее бегство из дома), и все. На этом, боюсь, список его благодеяний можно считать закрытым. Он не женится на женщине, которая будет любить его, потому что он - охотник, потому что жизнь любящей он довольно быстро сделает адом, ибо, с его образом жизни, дай бог, чтобы жене уделялось 10% внимания... да и не в этом дело. Влюбленность в Алву делает ее "одной из многих". Одной из бесчисленного множества воздыхательниц по "синеглазому герцогу". Т.е. одним из ликов банальности. Было бы гораздо интереснее, ИМХО, если бы она влюбилась в кого-нибудь другого, и он вытеснил из ее сердца первое безусловное впечатление, которое Алва умеет произвести, и в дальнейшем ее действия были бы продиктованы - благодарностью, симпатией, дружбой, наконец.
Это "что было бы, если бы". Материя шаткая и малоинтересная для рассмотрения. Вернемся к тому, что есть.
Девочка, живущая в атмосфере культа мертвых. Еще живая. С эпилептоидным типом реагирования. Возможно, ее болезненность обуславливается как раз атмосферой, в которой она живет и вырастает. Возможно, помести ее в условия, где ее будут любить и беречь, она и выправится, во всяком случае, ее астматические реакции производят впечатление больше психосоматики, чем объективного заболевания. Хотя, определенную анемичность надорские условия жизни будут вполне объективно формировать. Девочка, живущая в своих мечтах, из которых ее не извлекает даже придворная действительность... в этом отношении, пожалуй, интересно рассматривать через нее Катарину Ариго, которая всячески эту мечтательность Айрис культивирует и подыгрывает ей: похоже, что Катарине действительно нужны такие мечтательницы около себя, которые будут видеть в ней прекрасную, несчастную и благородную королеву, а не интриганку или разменную фигуру своих игр, может быть, это ее повод поддерживать в своей душе некоторый островок чистоты, в котором любой человек, будь он хоть тридцать раз "мерзавец Люра", объективно нуждается просто для того, чтобы жить и оставаться в гармонии с собой. Хоть как-то.
И Айрис честно видит в Катарине то, что хочет видеть, как только королева перестает "воздыхать на пустом месте" и реально оказывается в опасности, в которой держит себя достойно своего статуса: фигуру своего мифа, королеву из легенд и баллад. Айрис не хочет "трезветь". Она вырастает в фантомном пространстве и остается в нем навсегда, она, сама того не понимая, во многом персонаж старой легенды, на основе которых она строит свои мысли, чувства, реакции. Да, пока она еще молода, ее сказки отдают "мелодрамой", что огорчает.
Это внешний типаж "девы-отрока", девочка-"жеребенок" с мальчишеской порывистостью, резкостью. Если классифицировать ее в системе символики Таро, я бы определила этот типаж, как "Паж Мечей" - ребенок, категоричный, последовательный, очень резко реагирующий на любые отклонения от внутренней правды. Основная ее ценность - эта самая последовательность и некоторая "легендарность", мифологичность происходящего; в ее систему координат не вписывается - как это так, можно просто послать ей белого жеребца (символический жест) в подарок, не предлагая, таким образом, помолвку; как можно - отступиться от того, кому клялся, она верит Роберу Эпинэ, когда он вовлекает ее в свой заговор под заголовком "я обязан Алве жизнью". И... на самом деле, можно сказать, что она не любит Алву. Точнее, любит не Алву, а образ Алвы, выстроившийся у нее в голове. Она выросла среди любви к фантомам - и любит фантом, как ей привычно. Жертвуя этому фантому всем. Примерно так же, как ее мать кладет свою жизнь на алтарь фантома. Вряд ли она готова ко встрече с человеком, который ей пренебрежет.
И, можно сказать, мир ценит ее последовательность: ей дается возможность умереть вовремя, т.е. тогда, когда ею еще не пренебрегли, ее мечту, которой жива ее душа, еще не разрушили.
В некотором роде, думаю, если бы брак с Эпинэ состоялся всерьез, он стал бы удачным, как все, что может быть построено на дружбе, а не на страсти. Женщина, умеющая дружить, могла бы стать идеальной супругой для Робера Эпинэ, думается мне... но это опять "что было бы, если бы". В сущности, количество "что-было-бы-если-бы" на квадратный метр в судьбе Айрис, ИМХО, говорит о том, что вся ее жизнь состоит из несбывшегося, из возможного, но не воплотившегося, потому что в своей погоне за миражом, за фантомом, Айрис отсекает имеющиеся возможности с той самой категоричностью Пажа Мечей. Впрочем, их и не особо много, не рассматривать же и впрямь Наля Ларака с его "брюшком" и нерешительностью, при всей его "позитивности", как подходящую пару для Айрис. С его "кудахтаньями" и некоторой тяжестью на подъем, он не может быть даже другом этой девочке-свечке.
Она обречена сгореть - и она сгорает, так и не успев ничего озарить. Опекунство совершенно трезвой и рациональной Луизы Арамоны, при всей ее способности сопереживать движениям души в рамках культа Рокэ Алвы, в сущности, пожалуй, помогает Айрис выжить, но вряд ли что-то дает на душевном плане.
Изначально Дик и Айрис, брат и сестра, достаточно похожи. В некотором роде, их даже можно рассматривать как некий сестробратский андрогинат, две стороны одной медали. Просто со временем Дик становится циничнее. Просто Дик, совершенно по-мужски, стремится если не сделать свои миражи реальностью, то увидеть в реальности этот мираж, пренебрегая всеми обстоятельствами, которые в него не вписываются, а Айрис, возможно, просто не успевает пойти по той же дорожке. Возможно, и симпатична она только потому что не успевает. Пожалуй, и Дик мог бы остаться симпатичен, если бы успел выпить яду "на брудершафт" с Алвой или вовремя погибнуть, не приняв участия в театре под художественным руководством Альдо Первого. Можно даже предположить, что Айрис в отношении Алвы по-женски, по-девичьи даже, доигрывает программу Дика, которую он принял, поклявшись, можно сказать, приняв обязательства от лица своего рода. В волшебном мире такие вещи - больше, чем просто слова... особенно если обращать внимание на внутреннее сходство брата и сестры. Также, в некотором роде, в отношении Айрис работает и "двойной стандарт", диктуемый патриархальной культурой: что прощается женщине, не прощается мужчине, как носителю силы, и наоборот.
Также имеет место быть такой романтический момент, как "синдром ранней/своевременной смерти", о котором я уже упоминала. Погибающая молодость вызывает сочувствие. Во многом, еще и потому что погибший молодым запоминается по красивым жестам, еще не успевающим обрести продолжение в куче нелицеприятных ситуаций. Мертвое молодое лицо превращается в икону.
"Урок Айрис Окделл" - в умении выбирать мираж и служить миражу, жить миражом, когда все остальное превращается в выбор меньшего из зол. Когда мираж не имеет шансов стать реальностью, ты можешь быть награжден смертью за свою верность, а что лучше - смерть или меньшее из зол, - каждый решает, наверное, для себя сам.