Как бы ударом страшного тарана
Здесь половина дома снесена,
И в облаках морозного тумана
Обугленная высится стена.
Еще обои порванные помнят
О прежней жизни, мирной и простой,
Но двери всех обрушившихся комнат,
Раскрытые, висят над пустотой.
читать дальше
И пусть я все забуду остальное -
Мне не забыть, как, на ветру дрожа,
Висит над бездной зеркало стенное
На высоте шестого этажа.
Оно каким-то чудом не разбилось.
Убиты люди, стены сметены,-
Оно висит, судьбы слепая милость,
Над пропастью печали и войны.
Свидетель довоенного уюта,
На сыростью изъеденной стене
Тепло дыханья и улыбку чью-то
Оно хранит в стеклянной глубине.
Куда ж она, неведомая, делась
Иль по дорогам странствует каким,
Та девушка, что в глубь его гляделась
И косы заплетала перед ним?..
Быть может, это зеркало видало
Ее последний миг, когда ее
Хаос обломков камня и металла,
Обрушась вниз, швырнул в небытие.
Теперь в него и день и ночь глядится
Лицо ожесточенное войны.
В нем орудийных выстрелов зарницы
И зарева тревожные видны.
Его теперь ночная душит сырость,
Слепят пожары дымом и огнем,
Но все пройдет. И, что бы ни случилось,-
Враг никогда не отразится в нем!
(С) Вадим Шефнер.
1942 год. Ленинград.
Сочится медленно, как струйка,
С клубка уроненная нить.
Соседка умерла, буржуйку
Уже не в силах погасить.
читать дальшеПожар занялся еле-еле,
И не дошло бы до беды,--
Его бы погасить успели,
Да только не было воды,
Которую тогда таскали
Из дальней проруби с Невы.
Метель могла ещё вначале
Пожар запудрить, но увы!
Три дня неспешно на морозе
Горел пятиэтажный дом.
В стихах сегодняшних и прозе
Припоминаю я с трудом
Ту зиму чёрную блокады,
Паёк, урезанный на треть,
И надпись, звавшую с плаката
Не отступить и умереть.
Но спрятавшись под одеяло,
Я ночью чувствую опять,
Что снова дом мой тлеет вяло,
И снова некуда бежать.
(С)Александр Городницкий.
1998.
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось.
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мерзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове,
Не отступал ни на шаг!
Выпьем за тех, то командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами ,
Горло сжимая врагу!
Будут навеки в преданьях прославлены
Под пулеметной пургой
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой!
Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом сидит у стола.
Вспомним, как русская сила солдатская
Немца за Тихвин гнала!
Встанем и чокнемся кружками стоя,
Мы - братство друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых!
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось.
-
-
27.01.2009 в 00:57И сестру моей бабушки - Сизову Ольгу Михайловну.
-
-
27.01.2009 в 01:03-
-
27.01.2009 в 01:04-
-
27.01.2009 в 01:08-
-
27.01.2009 в 01:15-
-
27.01.2009 в 02:04Когда мне тетя, папина старшая сестра, порассказывала воспоминания своего детства, такие простые, житейские, и потому СТРАШНЫЕ, я спать не могла, все думала - как же они ПЕРЕЖИЛИ ЭТО?
А дядя был подростком и они бегали через линию фронта к немцам, немцы их кормили...
-
-
27.01.2009 в 02:19-
-
27.01.2009 в 09:39-
-
27.01.2009 в 11:59-
-
27.01.2009 в 12:35-
-
27.01.2009 в 14:02Р
-
-
27.01.2009 в 14:20-
-
27.01.2009 в 15:37-
-
27.01.2009 в 19:31-
-
27.01.2009 в 23:14-
-
28.01.2009 в 16:07Моя двоюродная бабушка Александра Павловна пережила самую страшную блокадную зиму на одну служащую и три иждевенческие карточки со старухой-матерью, младшей сестрой и дочерью-младенцем. Слава Богу, никого не потеряла.
И...(может это и странно), показав, как резали хлеб в блокаду, навсегда отучила меня от аристократического выпендрежа в этом занятии. Режу смачно - как хочу. Бабушка Шура - Царствия ей небесного - тоже резала от души. Блокадного хватило в блокаду...