Cogito, ergo sum.
Разговор продолжается. Для удобства поднимаю.
Заглянула на "Мир Фантастики". Прониклась... эээ.... смачностью одного пользователя. С испугу накатала простыню про Атоса. Поскольку меня про данного персонажа спрашивают регулярно, не грех выложить и здесь.
1. Я буду говорить о книжном герое, а не о киногероях и, тем более, не об Атосе, созданном В.Смеховым. КнигоАтос и киноАтосы совершенно разные люди. Сценаристы упорно убирают из сценариев все, что не украшает «великолепную четверку», а если еще и актер талантлив…
2. Я буду говорить не о реальной Франции, а о Франции Дюма, как если б трилогия была единственным источником знаний о данном мире. Речь не о Ришелье, не о Карле I и не о Мазарини, а об Атосе. Если история вступит в противоречие с книгой, я буду отталкиваться от книги.
3. Я сознательно закрываю глаза на алогичности в сюжете. Вопросы по типу как беглый церковный вор с мнимой сестрой натурализовался в центре Франции и стал приходским священником, и почему графиня не обманула графа, как Фельтона, если уж она обманула его, выдав себя за девственницу, я выношу за скобки сразу же. Дюма сказал. Так и было.
А теперь поехали. Мне очень не нравятся люди, которые, полагая себя безупречными или близкими к тому, готовы верить любой мерзости, когда речь идет о других. И мне становится страшно, когда подобный человек становятся Учителем, лидером, эталоном, примером для подражания.
читать дальше
Атос без тени сомненья вешает страстно любимую жену, а спустя тридцать лет обвиняет в пакости Д’Артаньяна. А тот только что спас благородному Атосу жизнь, поставив при этом крест на своей карьере, и полез в пасть к черту не ради Карла, до которого ему не было дела, а ради все того же друга Атоса. И этот друг, который не представлял, что делать («Д’Артаньян что-нибудь придумает» (С) и ведь придумал же!), увидев гасконца среди глядящих на казнь, приходит к выводу, что тот… так, развлечься вышел. Изумительно.
И если с миледи Атос, возможно, (только возможно, потому что не факт, что повешенная им девочка стала бы без его помощи убийцей), угадал, то упрек д’Артаньяну послезнанием не сотрешь.
Вернемся к драме на охоте. Атос повесил жену, даже не выяснив, в чем дело, и, видимо, считая, что вершит справедливый суд. Конечно, упрекать феодала в том, что он впал в аффект оттого, что с его честью обошлись как с тряпкой, нельзя, но…
Он не ударил жену первым попавшимся острым или тупым предметом и не задушил, как идиот Отелло. Он ее повесил, разодрав предварительно платье. Ждать, пока она придет в себя, и разбираться, благородному графу в голову не пришло. Клеймо? На ветку!
При этом куда менее благородный и вовсе диковатый д'Артаньян, услышав не допускающий иных трактовок рассказ обожаемого Атоса, хоть и был пьян, понял: то, что фигурант сделал со своей женой, не суд, а убийство. Более того, до гасконца дошло, что то, что сам он сотворил с миледи – подлость, заслуживающая мести. При этом д'Артаньян уже знал, что миледи - шпион кардинала и вообще нехороший человек. Только дело не в ней, а в нем: так, как поступил он, вообще поступать нельзя.
Почувствуете разницу между невоспитанным человеком, у которого есть совесть, и воспитанным, у которого совести нет, и ее заменяет этакий сословный кодекс.
Атос, судя по всему, ставил себе в заслугу, что женился на бедной и по сути беззащитной (брат-священник это несерьезно) девочке, а не изнасиловал ее и не купил. Вроде бы и впрямь достойно. По тем временам многие, в самом деле хорошие люди, и не подумали бы жениться на неровне, а взяли бы в любовницы. Но педалировать то, что всесильный граф не принудил беспомощную женщину к сожительству? Уважать себя не за то, что сделал добро, а за то, что не сделал зла? Так и вспоминается добрый Иван Иванович со своим «Ну, ступай же с Богом, чего ж ты стоишь? Ведь я тебя не бью!»
Еще один «подвиг» благородного Атоса - история с де Шеврез. И пусть она была не прочь, дело опять же не в ней, а в мужчинах. Один – священник, приютивший проезжего дворянина, оставивший гостя в своем доме и получивший подброшенного ребенка. Вот так и пускай к себе всяких, особо благородных…
Еще один «подвиг» благородного Атоса - история с де Шеврез. И пусть она была не прочь, дело опять же не в ней, а в мужчинах. Один – священник, приютивший проезжего дворянина, оставивший гостя в своем доме и получивший подброшенного ребенка. Вот так и пускай к себе всяких, особо благородных…
- Нет ничего легче, герцогиня. За час до вашего приезда некий всадник, ехавший с важным поручением, обратился к этому же самому священнику с просьбой о ночлеге. Священника как раз позвали к умирающему, и он со-
бирался ехать на всю ночь не только из дому, но и вообще из деревни.
Тогда служитель божий, вполне доверяя своему гостю, который, мимоходом заметим, был дворянин, предоставил в его распоряжение свой дом, ужин и спальню. Таким образом Мари Мишон просила гостеприимства не у самого
священника, а у его гостя.
- И этот гость, этот путешественник, этот дворянин, приехавший до нее?..
- Был я, граф де Ла Фер, - сказал Атос и, встав, почтительно поклонился герцогине де Шеврез.
Герцогиня с минуту молчала в полном изумлении, но вдруг весело расхохоталась.
- Честное слово, это презабавно! - воскликнула она. - Оказывается, что эта сумасбродная Мари Мишон нашла больше, чем искала. Садитесь, любезный граф, и продолжайте ваш рассказ.
- Теперь мне остается только покаяться, герцогиня. Я уже говорил вам, что ехал по очень важному делу. На рассвете я тихонько вышел из комнаты, где еще спал мой прелестный товарищ по ночлегу. В другой комнате спала,
откинув голову на спинку кресла, служанка, вполне достойная своей госпожи. Ее личико меня поразило. Я подошел поближе и узнал маленькую Кэтти, которую наш друг, Арамис, приставил к ее госпоже. Вот каким образом я догадался, что прелестная путешественница была...
При этом позволивший считать себя священником Атос прекрасно знал, что г-жа де Шеврез вне закона. Если ее поймают и дело всплывет, гостеприимному священнику мало не покажется. Но представиться или хотя бы развеять заблуждение гостьи на предмет того, что она имела дело не со святым отцом, а с его гостем Атосу, разумеется,в голову не пришло.
Ну а теперь вспомним, что герцогиня при всей своей ветрености была не только любовницей, но и великой любовью Арамиса. С одной стороны вроде же и время прошло, и не узнал сразу. И вообще инкто не виноват и все довольны. С другой... Все равно отчего-то коробит. Может, именно из-за того, что эталон благородства.
Переходим к Раулю. Тут вообще рычать хочется. Воспитывал мальчишку, как приемыша. И это в стране, где бастарды для людей высокого положения - норма и никому не в упрек – ни родителю, ни сыну. Тот же Бофор гордился своим происхождением и встречал полное понимание. У Рауля же был опекун, а не отец. Существование матери от мальчика тоже скрыли, заодно скрыв, куда делся ребенок, и от матери. Зато потом к ней же парня и отправили.
Плоды воспитания впечатляют еще больше. Все было крайне благородно, только Рауль не смог отстоять любимую девушку. Был, был момент, когда нужно было хватать и увозить. Но воспитание… В результате парень погиб. Погиб, потому что у него не нашлось прописанной боготворимым отцом "достойной" модели поведения в сложившейся ситуации. Тут, конечно, можно посочувствовать всем троим – Атосу, Раулю и Луизе. Но зло лично меня берет
С делами семейными вроде, все. На повестке дня - дружба. Про способность верить в гадости уже сказано. На очереди способность втягивать друзей (и не только) в свои, мягко говоря, спорные затеи, превращая в соучастников с риском для их жизни, совести и карьеры.
Убийство миледи все помнят? А это было именно убийство, которое наш благородный усиленно перекрашивал под правосудие, втягивая в это посторонних. Ну, слуги, допустим, не люди. Можно колотить и проигрывать в кости. Палач по определению отщепенец и чудовище, его можно подставить. Подставили. Предъявили добытый незаконным путем открытый лист. Если б кардинал решил этот лист аннулировать (а не сделал он это вообще-то из симпатии к д’Артаньяну), палачу эта история стоила бы жизни. Более того, Атос, используя открытый лист ВЫНУДИЛ палача согласиться на ставшее ему отвратительным дело.
"Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец, стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в
знак того, что у него нет больше возражений и что он готов повиноваться. Атосу только это и нужно было".
То, что палач имел к миледи личный счет, сути не меняет: Атос этого не знал. Ему просто нужен был профи. «Да и сам Атос глядел на него с тем же изумлением, как и все остальные, недоумевая, каким образом этот человек мог оказаться причастным к ужасной драме, развязка которой совершалась в эту минуту».
Ну ладно, черт с ним, с палачом, если уж священника подставили, тут чего церемониться? А вот друзья… Миледи была делом Атоса (жена) и д’Артаньяна (смерть Констанции и его собственная мерзкая выходка), но судьями Атос вынудил стать Портоса и Арамиса. При этом Портос и Арамис знали лишь то, что миледи – шпион кардинала, что их ни за что ни про что пытались отравить и погиб случайный человек, и что убили Констанцию. В общем, имеют все основания считать, что их друзья, вернее, не друзья, а друг (гасконец – то почти невменяем) кругом правы и знает что делает.
Вообще попытки Атоса придавать своим убийствам видимость законности так гнусны, что впору сочувствовать Мордаунту. Парень подлостей, пока его к Кромвелю не прибило, нахлебался. Один дядюшка (тоже крайне благородный) чего стоит. Поискать, не сразу найдешь. Так любил брата, что его сына бросил помирать с голода на улице, а имущество и титул прибрал. Даже специальный эдикт выпросил. Противозаконный, кстати сказать. Не свихнись Мордаунт до того, чтобы невинных людей по дороге начал убивать, ему можно было только пожелать ему успеха в разговоре с дядюшкой и убийцей матери. Потому что убийца был один, остальных он втянул, играя частью на незнании, частью на своем непререкаемом авторитете и дружеских чувствах.
- Если вы сделаете еще один шаг, д'Артаньян, - сказал он, - мы скрестим шпаги!
Д'Артаньян упал на колени и стал читать молитву.
- Ну, палач, делай свое дело, - проговорил Атос.
Про то, как тот же Атос д'Артаньяна и Портоса втянул в спасение совершенно ненужного им Карла, уже говорилось. А еще можно вспомнить, как благородный человек и прекрасный друг оставил д'Артаньяна в дураках в истории с Бофором. Для Арамиса, как его воспринимали его же друзья, не сказать правды, было нормой. Но Атос же не мог… Мог. И то мог. И это мог.
Еще один мелкий, но противненький штрих: парный случай сразу с двумя друзьями.
Портос, «готовясь к свиданию с какой-то герцогиней, он попытался одолжить шпагу у Атоса. Атос молча вывернул все карманы, собрал все, что было у него ценного: кошельки, пряжки и золотые цепочки, и предложил их Портосу. Что же касается шпаги, сказал он, она прикована к стене и покинет ее только тогда, когда владелец ее покинет это жилище».
Можно понять. Я бы, наверное, тоже не отдала.
Но потом граф сел играть.
- Когда я проиграл свою лошадь - девять против десяти, каково? - мне
пришло в голову поиграть на вашу.
- Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого намерения?
- Напротив, я привел его в исполнение немедленно.
- И что же? - вскричал обеспокоенный д'Артаньян.
- Я сыграл и проиграл ее.
- Мою лошадь?
- Вашу лошадь. Семь против восьми - из-за одного очка... Знаете пос-
ловицу?
- Атос, вы сошли с ума, клянусь вам!
- Милый д'Артаньян, надо было сказать мне это вчера, когда я расска-
зывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл ее вмес-
те со всеми принадлежностями упряжи, какие только можно придумать.
- Да ведь это ужасно!
- Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, ес-
ли бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и
вот...
- Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оста-
валось.
- Неверно, друг мой, неверно: у нас оставался этот алмаз, который
сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.
- Этот алмаз! - вскричал д'Артаньян, поспешно ощупывая кольцо.
- И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то
я оценил его в тысячу пистолей.
- Надеюсь, - мрачно сказал д'Артаньян, полумертвый от страха, - что
вы ни словом не упомянули о моем алмазе?
- Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим
единственным источником надежды, я мог отыграть на него нашу упряжь, ло-
шадей и, сверх того, выиграть деньги на дорогу...
И вот вместе оно… не очень. Конечно, можно попытаться объяснить внезапную жадность щедрого и бескорыстного Атоса тем, что он боялся раскрыть инкогнито. Если б шпага в придачу с фамильным портретом предка не висели на стене. В геральдике и родовом оружии тогда многие разбирались. Предположить, что забегавшие к Атосу друзья и сослуживцы поймут меньше дамы Портоса сложно. Да и сыщики, узнав, что арестовали какого-то Атоса, должны были смотаться к нему домой, увидеть шпагу и портрет и сделать выводы. Не узнали. Атос остался Атосом.
Похоже, граф же Ла Фер не хотел пускать по рукам дорогую ему вещь, что понятно. Но при этом ему и в голову не пришло, что другу алмаз может быть важен не меньше. Атосу вообще приходило в голову очень мало человеческого.
Можно было бы еще предъявить графу претензии и по отношению к своему феоду и своему роду. Во Франции Ришелье власть, правда, уже была не у феодала, но если принять на веру рассказ Атоса о всесилии молодого графа, возникает чувство, что тех, за кого он призван отвечать перед Богом и людьми, он тоже, впав в печали, бросил, уподобившись Оводу. Впрочем, эта претензия (как и участие в политических заговорах, идущих во вред Франции) все же несколько из другой оперы и в мир Дюма не вписывается.
При этом Атос, без сомнения, личность выдающаяся. Он хоть и специфически, но очень умен, блестяще образован, беззаветно храбр, бескорыстен, короче, практически полностью соответствует тому, чего требуют сословные дворянские добродетели.
И вот друзья (а вслед за ними и многие читатели) вычеркивает из сознания все, что расходится с образом идеального дворянина. Ну а сценаристы вычеркивают их из сценариев. Понятно, почему все любят Атоса-Смехова: замечательный человек, прекрасный товарищ. Сорвался некогда на том, что любимый человек предал его доверие да так и не опомнился до второй встречи с г-жой де Шеврез уже после Англии. Как же такого не жалеть, особенно, если ты дама?
Но вот когда срывы и… ээээ… сословные рефлексы подаются как образец порядочности, мне становится худо.
Да, с точки зрения сословного поведения Атос почти идеален. Разве что женитьба и месть в это дело не вписывается, но ведь первое за кадром, а второе как подано! Мысль о том, что эта идеальность бездушная и бессовестная на первый взгляд кажется бредом. Ну не может же человек, который себя ведет идеально, быть… эээ… не идеальным. А если отклонения и случаются, и становятся заметными, то их либо считают малосущественными, либо находят прорву смягчающих обстоятельств: миледи – преступница, сын ее вообще гад и фанатик, туда им и дорога! Во время казни Карла нежный граф перенервничал, вот на друга и напустился, кольцо проиграл с похмелья и вообще друзья не в претензии, так стоит придираться? ИМХО стоит. Потому что лично я друга, который не спросив, в чем дело, запишет меня в предатели или психи не хочу. Не говоря уж о муже.
И фиктивную бумагу с подписью президента под нос получить не хочу, и, уезжая из дома и оставляя там друга, не хочу, чтоб потом ко мне вваливались с обыском или присылали ребенка в корзинке. НЕ ХО-ЧУ! И другим не желаю.
А на закуску куншт, найденный Родентом, с которым мы не раз и не два говорили о благородном Атосе.
Документ подлинный и, очень похоже, что фамилия именно та. Хотя какие гарантии по тем временам?
"Отдел: по борьбе с контрреволюцией
1. Ф.И.О.: Лафар Георгий Георгиевич
2. Кличка или псевдоним: Шарль
3. Где и когда родились: Сестрорецк, 14.IX.1894
4. Национальность: француз
5. Основная профессия: модельщик, переводчик, литератор
6. Какие знаете языки: французский, немецкий, итальянский, русский
7. К каким партиям принадлежали: (прочерк)
8. ваши родственники:
а) отец: инженер — оружейник. Вывезен в Россию юношей в 1873 через Австрию
б) мать: домашняя учительница
в) братья, сестры: (прочерк)
г) жена, дети: (прочерк)
9. Где жили, чем занимались и в качестве кого:
а) до 1905 года — Сестрорецк, Боленнское уч.
б) до августа 1914 года — Париж, учеба, Сестрорецк, работа у отца на оружейном заводе
в) до марта 1917 года — служба в экспедиционной конторе, затем миссия
г) до октября 1917 года — Петроград, французская миссия генерала Нисселя
д) после октября 1917 года и до поступления в отдел: ВЧК
10. С какого момента в отделе: XII. 1917
11. Место жительства: бывшая гостиница «Дрезден», общежитие
Подпись: Лафар г. Москва 27.XII. 1918"
Раскрыт деникинской контрразведкой и не то расстрелян в Одессе на барже, не то вывезен французами и пропал без вести."
Заглянула на "Мир Фантастики". Прониклась... эээ.... смачностью одного пользователя. С испугу накатала простыню про Атоса. Поскольку меня про данного персонажа спрашивают регулярно, не грех выложить и здесь.
1. Я буду говорить о книжном герое, а не о киногероях и, тем более, не об Атосе, созданном В.Смеховым. КнигоАтос и киноАтосы совершенно разные люди. Сценаристы упорно убирают из сценариев все, что не украшает «великолепную четверку», а если еще и актер талантлив…
2. Я буду говорить не о реальной Франции, а о Франции Дюма, как если б трилогия была единственным источником знаний о данном мире. Речь не о Ришелье, не о Карле I и не о Мазарини, а об Атосе. Если история вступит в противоречие с книгой, я буду отталкиваться от книги.
3. Я сознательно закрываю глаза на алогичности в сюжете. Вопросы по типу как беглый церковный вор с мнимой сестрой натурализовался в центре Франции и стал приходским священником, и почему графиня не обманула графа, как Фельтона, если уж она обманула его, выдав себя за девственницу, я выношу за скобки сразу же. Дюма сказал. Так и было.
А теперь поехали. Мне очень не нравятся люди, которые, полагая себя безупречными или близкими к тому, готовы верить любой мерзости, когда речь идет о других. И мне становится страшно, когда подобный человек становятся Учителем, лидером, эталоном, примером для подражания.
читать дальше
Атос без тени сомненья вешает страстно любимую жену, а спустя тридцать лет обвиняет в пакости Д’Артаньяна. А тот только что спас благородному Атосу жизнь, поставив при этом крест на своей карьере, и полез в пасть к черту не ради Карла, до которого ему не было дела, а ради все того же друга Атоса. И этот друг, который не представлял, что делать («Д’Артаньян что-нибудь придумает» (С) и ведь придумал же!), увидев гасконца среди глядящих на казнь, приходит к выводу, что тот… так, развлечься вышел. Изумительно.
И если с миледи Атос, возможно, (только возможно, потому что не факт, что повешенная им девочка стала бы без его помощи убийцей), угадал, то упрек д’Артаньяну послезнанием не сотрешь.
Вернемся к драме на охоте. Атос повесил жену, даже не выяснив, в чем дело, и, видимо, считая, что вершит справедливый суд. Конечно, упрекать феодала в том, что он впал в аффект оттого, что с его честью обошлись как с тряпкой, нельзя, но…
Он не ударил жену первым попавшимся острым или тупым предметом и не задушил, как идиот Отелло. Он ее повесил, разодрав предварительно платье. Ждать, пока она придет в себя, и разбираться, благородному графу в голову не пришло. Клеймо? На ветку!
При этом куда менее благородный и вовсе диковатый д'Артаньян, услышав не допускающий иных трактовок рассказ обожаемого Атоса, хоть и был пьян, понял: то, что фигурант сделал со своей женой, не суд, а убийство. Более того, до гасконца дошло, что то, что сам он сотворил с миледи – подлость, заслуживающая мести. При этом д'Артаньян уже знал, что миледи - шпион кардинала и вообще нехороший человек. Только дело не в ней, а в нем: так, как поступил он, вообще поступать нельзя.
Почувствуете разницу между невоспитанным человеком, у которого есть совесть, и воспитанным, у которого совести нет, и ее заменяет этакий сословный кодекс.
Атос, судя по всему, ставил себе в заслугу, что женился на бедной и по сути беззащитной (брат-священник это несерьезно) девочке, а не изнасиловал ее и не купил. Вроде бы и впрямь достойно. По тем временам многие, в самом деле хорошие люди, и не подумали бы жениться на неровне, а взяли бы в любовницы. Но педалировать то, что всесильный граф не принудил беспомощную женщину к сожительству? Уважать себя не за то, что сделал добро, а за то, что не сделал зла? Так и вспоминается добрый Иван Иванович со своим «Ну, ступай же с Богом, чего ж ты стоишь? Ведь я тебя не бью!»
Еще один «подвиг» благородного Атоса - история с де Шеврез. И пусть она была не прочь, дело опять же не в ней, а в мужчинах. Один – священник, приютивший проезжего дворянина, оставивший гостя в своем доме и получивший подброшенного ребенка. Вот так и пускай к себе всяких, особо благородных…
Еще один «подвиг» благородного Атоса - история с де Шеврез. И пусть она была не прочь, дело опять же не в ней, а в мужчинах. Один – священник, приютивший проезжего дворянина, оставивший гостя в своем доме и получивший подброшенного ребенка. Вот так и пускай к себе всяких, особо благородных…
- Нет ничего легче, герцогиня. За час до вашего приезда некий всадник, ехавший с важным поручением, обратился к этому же самому священнику с просьбой о ночлеге. Священника как раз позвали к умирающему, и он со-
бирался ехать на всю ночь не только из дому, но и вообще из деревни.
Тогда служитель божий, вполне доверяя своему гостю, который, мимоходом заметим, был дворянин, предоставил в его распоряжение свой дом, ужин и спальню. Таким образом Мари Мишон просила гостеприимства не у самого
священника, а у его гостя.
- И этот гость, этот путешественник, этот дворянин, приехавший до нее?..
- Был я, граф де Ла Фер, - сказал Атос и, встав, почтительно поклонился герцогине де Шеврез.
Герцогиня с минуту молчала в полном изумлении, но вдруг весело расхохоталась.
- Честное слово, это презабавно! - воскликнула она. - Оказывается, что эта сумасбродная Мари Мишон нашла больше, чем искала. Садитесь, любезный граф, и продолжайте ваш рассказ.
- Теперь мне остается только покаяться, герцогиня. Я уже говорил вам, что ехал по очень важному делу. На рассвете я тихонько вышел из комнаты, где еще спал мой прелестный товарищ по ночлегу. В другой комнате спала,
откинув голову на спинку кресла, служанка, вполне достойная своей госпожи. Ее личико меня поразило. Я подошел поближе и узнал маленькую Кэтти, которую наш друг, Арамис, приставил к ее госпоже. Вот каким образом я догадался, что прелестная путешественница была...
При этом позволивший считать себя священником Атос прекрасно знал, что г-жа де Шеврез вне закона. Если ее поймают и дело всплывет, гостеприимному священнику мало не покажется. Но представиться или хотя бы развеять заблуждение гостьи на предмет того, что она имела дело не со святым отцом, а с его гостем Атосу, разумеется,в голову не пришло.
Ну а теперь вспомним, что герцогиня при всей своей ветрености была не только любовницей, но и великой любовью Арамиса. С одной стороны вроде же и время прошло, и не узнал сразу. И вообще инкто не виноват и все довольны. С другой... Все равно отчего-то коробит. Может, именно из-за того, что эталон благородства.
Переходим к Раулю. Тут вообще рычать хочется. Воспитывал мальчишку, как приемыша. И это в стране, где бастарды для людей высокого положения - норма и никому не в упрек – ни родителю, ни сыну. Тот же Бофор гордился своим происхождением и встречал полное понимание. У Рауля же был опекун, а не отец. Существование матери от мальчика тоже скрыли, заодно скрыв, куда делся ребенок, и от матери. Зато потом к ней же парня и отправили.
Плоды воспитания впечатляют еще больше. Все было крайне благородно, только Рауль не смог отстоять любимую девушку. Был, был момент, когда нужно было хватать и увозить. Но воспитание… В результате парень погиб. Погиб, потому что у него не нашлось прописанной боготворимым отцом "достойной" модели поведения в сложившейся ситуации. Тут, конечно, можно посочувствовать всем троим – Атосу, Раулю и Луизе. Но зло лично меня берет
С делами семейными вроде, все. На повестке дня - дружба. Про способность верить в гадости уже сказано. На очереди способность втягивать друзей (и не только) в свои, мягко говоря, спорные затеи, превращая в соучастников с риском для их жизни, совести и карьеры.
Убийство миледи все помнят? А это было именно убийство, которое наш благородный усиленно перекрашивал под правосудие, втягивая в это посторонних. Ну, слуги, допустим, не люди. Можно колотить и проигрывать в кости. Палач по определению отщепенец и чудовище, его можно подставить. Подставили. Предъявили добытый незаконным путем открытый лист. Если б кардинал решил этот лист аннулировать (а не сделал он это вообще-то из симпатии к д’Артаньяну), палачу эта история стоила бы жизни. Более того, Атос, используя открытый лист ВЫНУДИЛ палача согласиться на ставшее ему отвратительным дело.
"Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец, стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в
знак того, что у него нет больше возражений и что он готов повиноваться. Атосу только это и нужно было".
То, что палач имел к миледи личный счет, сути не меняет: Атос этого не знал. Ему просто нужен был профи. «Да и сам Атос глядел на него с тем же изумлением, как и все остальные, недоумевая, каким образом этот человек мог оказаться причастным к ужасной драме, развязка которой совершалась в эту минуту».
Ну ладно, черт с ним, с палачом, если уж священника подставили, тут чего церемониться? А вот друзья… Миледи была делом Атоса (жена) и д’Артаньяна (смерть Констанции и его собственная мерзкая выходка), но судьями Атос вынудил стать Портоса и Арамиса. При этом Портос и Арамис знали лишь то, что миледи – шпион кардинала, что их ни за что ни про что пытались отравить и погиб случайный человек, и что убили Констанцию. В общем, имеют все основания считать, что их друзья, вернее, не друзья, а друг (гасконец – то почти невменяем) кругом правы и знает что делает.
Вообще попытки Атоса придавать своим убийствам видимость законности так гнусны, что впору сочувствовать Мордаунту. Парень подлостей, пока его к Кромвелю не прибило, нахлебался. Один дядюшка (тоже крайне благородный) чего стоит. Поискать, не сразу найдешь. Так любил брата, что его сына бросил помирать с голода на улице, а имущество и титул прибрал. Даже специальный эдикт выпросил. Противозаконный, кстати сказать. Не свихнись Мордаунт до того, чтобы невинных людей по дороге начал убивать, ему можно было только пожелать ему успеха в разговоре с дядюшкой и убийцей матери. Потому что убийца был один, остальных он втянул, играя частью на незнании, частью на своем непререкаемом авторитете и дружеских чувствах.
- Если вы сделаете еще один шаг, д'Артаньян, - сказал он, - мы скрестим шпаги!
Д'Артаньян упал на колени и стал читать молитву.
- Ну, палач, делай свое дело, - проговорил Атос.
Про то, как тот же Атос д'Артаньяна и Портоса втянул в спасение совершенно ненужного им Карла, уже говорилось. А еще можно вспомнить, как благородный человек и прекрасный друг оставил д'Артаньяна в дураках в истории с Бофором. Для Арамиса, как его воспринимали его же друзья, не сказать правды, было нормой. Но Атос же не мог… Мог. И то мог. И это мог.
Еще один мелкий, но противненький штрих: парный случай сразу с двумя друзьями.
Портос, «готовясь к свиданию с какой-то герцогиней, он попытался одолжить шпагу у Атоса. Атос молча вывернул все карманы, собрал все, что было у него ценного: кошельки, пряжки и золотые цепочки, и предложил их Портосу. Что же касается шпаги, сказал он, она прикована к стене и покинет ее только тогда, когда владелец ее покинет это жилище».
Можно понять. Я бы, наверное, тоже не отдала.
Но потом граф сел играть.
- Когда я проиграл свою лошадь - девять против десяти, каково? - мне
пришло в голову поиграть на вашу.
- Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого намерения?
- Напротив, я привел его в исполнение немедленно.
- И что же? - вскричал обеспокоенный д'Артаньян.
- Я сыграл и проиграл ее.
- Мою лошадь?
- Вашу лошадь. Семь против восьми - из-за одного очка... Знаете пос-
ловицу?
- Атос, вы сошли с ума, клянусь вам!
- Милый д'Артаньян, надо было сказать мне это вчера, когда я расска-
зывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл ее вмес-
те со всеми принадлежностями упряжи, какие только можно придумать.
- Да ведь это ужасно!
- Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, ес-
ли бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и
вот...
- Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оста-
валось.
- Неверно, друг мой, неверно: у нас оставался этот алмаз, который
сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.
- Этот алмаз! - вскричал д'Артаньян, поспешно ощупывая кольцо.
- И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то
я оценил его в тысячу пистолей.
- Надеюсь, - мрачно сказал д'Артаньян, полумертвый от страха, - что
вы ни словом не упомянули о моем алмазе?
- Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим
единственным источником надежды, я мог отыграть на него нашу упряжь, ло-
шадей и, сверх того, выиграть деньги на дорогу...
И вот вместе оно… не очень. Конечно, можно попытаться объяснить внезапную жадность щедрого и бескорыстного Атоса тем, что он боялся раскрыть инкогнито. Если б шпага в придачу с фамильным портретом предка не висели на стене. В геральдике и родовом оружии тогда многие разбирались. Предположить, что забегавшие к Атосу друзья и сослуживцы поймут меньше дамы Портоса сложно. Да и сыщики, узнав, что арестовали какого-то Атоса, должны были смотаться к нему домой, увидеть шпагу и портрет и сделать выводы. Не узнали. Атос остался Атосом.
Похоже, граф же Ла Фер не хотел пускать по рукам дорогую ему вещь, что понятно. Но при этом ему и в голову не пришло, что другу алмаз может быть важен не меньше. Атосу вообще приходило в голову очень мало человеческого.
Можно было бы еще предъявить графу претензии и по отношению к своему феоду и своему роду. Во Франции Ришелье власть, правда, уже была не у феодала, но если принять на веру рассказ Атоса о всесилии молодого графа, возникает чувство, что тех, за кого он призван отвечать перед Богом и людьми, он тоже, впав в печали, бросил, уподобившись Оводу. Впрочем, эта претензия (как и участие в политических заговорах, идущих во вред Франции) все же несколько из другой оперы и в мир Дюма не вписывается.
При этом Атос, без сомнения, личность выдающаяся. Он хоть и специфически, но очень умен, блестяще образован, беззаветно храбр, бескорыстен, короче, практически полностью соответствует тому, чего требуют сословные дворянские добродетели.
И вот друзья (а вслед за ними и многие читатели) вычеркивает из сознания все, что расходится с образом идеального дворянина. Ну а сценаристы вычеркивают их из сценариев. Понятно, почему все любят Атоса-Смехова: замечательный человек, прекрасный товарищ. Сорвался некогда на том, что любимый человек предал его доверие да так и не опомнился до второй встречи с г-жой де Шеврез уже после Англии. Как же такого не жалеть, особенно, если ты дама?
Но вот когда срывы и… ээээ… сословные рефлексы подаются как образец порядочности, мне становится худо.
Да, с точки зрения сословного поведения Атос почти идеален. Разве что женитьба и месть в это дело не вписывается, но ведь первое за кадром, а второе как подано! Мысль о том, что эта идеальность бездушная и бессовестная на первый взгляд кажется бредом. Ну не может же человек, который себя ведет идеально, быть… эээ… не идеальным. А если отклонения и случаются, и становятся заметными, то их либо считают малосущественными, либо находят прорву смягчающих обстоятельств: миледи – преступница, сын ее вообще гад и фанатик, туда им и дорога! Во время казни Карла нежный граф перенервничал, вот на друга и напустился, кольцо проиграл с похмелья и вообще друзья не в претензии, так стоит придираться? ИМХО стоит. Потому что лично я друга, который не спросив, в чем дело, запишет меня в предатели или психи не хочу. Не говоря уж о муже.
И фиктивную бумагу с подписью президента под нос получить не хочу, и, уезжая из дома и оставляя там друга, не хочу, чтоб потом ко мне вваливались с обыском или присылали ребенка в корзинке. НЕ ХО-ЧУ! И другим не желаю.
А на закуску куншт, найденный Родентом, с которым мы не раз и не два говорили о благородном Атосе.
Документ подлинный и, очень похоже, что фамилия именно та. Хотя какие гарантии по тем временам?
"Отдел: по борьбе с контрреволюцией
1. Ф.И.О.: Лафар Георгий Георгиевич
2. Кличка или псевдоним: Шарль
3. Где и когда родились: Сестрорецк, 14.IX.1894
4. Национальность: француз
5. Основная профессия: модельщик, переводчик, литератор
6. Какие знаете языки: французский, немецкий, итальянский, русский
7. К каким партиям принадлежали: (прочерк)
8. ваши родственники:
а) отец: инженер — оружейник. Вывезен в Россию юношей в 1873 через Австрию
б) мать: домашняя учительница
в) братья, сестры: (прочерк)
г) жена, дети: (прочерк)
9. Где жили, чем занимались и в качестве кого:
а) до 1905 года — Сестрорецк, Боленнское уч.
б) до августа 1914 года — Париж, учеба, Сестрорецк, работа у отца на оружейном заводе
в) до марта 1917 года — служба в экспедиционной конторе, затем миссия
г) до октября 1917 года — Петроград, французская миссия генерала Нисселя
д) после октября 1917 года и до поступления в отдел: ВЧК
10. С какого момента в отделе: XII. 1917
11. Место жительства: бывшая гостиница «Дрезден», общежитие
Подпись: Лафар г. Москва 27.XII. 1918"
Раскрыт деникинской контрразведкой и не то расстрелян в Одессе на барже, не то вывезен французами и пропал без вести."
-
-
14.07.2009 в 23:32Таким образом, согласно тексту, а не досужим домыслам, де Тревиль отлично знал, что речь идет о деле королевы. И это он посоветовал д'Артаньяну взять с собой друзей.
Гм... Это текст я хорошо знаю. И даже частично цитировал. В данном, конкретном случае - да, де Тревиль выхлопотал отпуск д`Артаньяну и предоставил отпуска из-за королевы.
Это, имхо, не отменяет, что тоже самое могло случиться по другой причине. В любом случае, мушкетеры этой причины не знали и слепо доверяли своему другу.
Лет за пять. И да, боролись.
Доказательства в студию! Я почему-то таких сведений в текстах Дюма не обнаружил. Вполне допускаю, что плохо смотрел.
Свои "лет десять" вывел из того, что Атос говорил о шестнадцатилетней девушке. А д`Артаньян сказал, что миледи 26-27 лет. Понимаю, что очень сомнительное указание, но другого не нашел.
Слова, слова, слова. Вам не кажется, что в защите любимого персонажа - или в "развлечениях", уж не знаю - Вы зашли несколько дальше, чем следует?
Прошу прощения. Неудачно выразился (буду благодарен если и Вы будете следить за своими выражениями).
Атос - не мой любимый персонаж.
Что могло в те веселые времена произойти при очень разных обстоятельствах. стати, Фельтон так легко поверил в рассказанную историю не потому что был доверчивым дураком. Он поверил в нее потому, что за "милым Стини", герцогом Бэкингемом, числилось много похожего. Изнасиловать девушку из приличной семьи и заткнуть ей рот клеймом? Вполне в духе.
Да, и муж права жизни и смерти над ней тоже не имел.
Что она от мужа скрывала длительное время. И, как мне кажется, именно обман больше всего... уязвил графа. По крайней мере так я трактую его слова "Нет такого мужчины, который не верил бы, подобно вам, что его возлюбленная любит его, и нет такого мужчины, который бы не был обманут своей возлюбленной."
Фельтон поверил миледи потому что хотел ей поверить, в его глазах герцог и так был развратным. Я имел ввиду, что начни граф разбирательство он имел все шансы услышать точно такую же сказку и поверил бы в нее как поверил Фельтон. Любопытно сколько бы времени он прожил после этого... Ладно, прекращаю свои "досужие домыслы".
На счет "права" по прежнему не согласен. В данном вопросе я больше доверяю Атосу (и Дюма).
Затем, что День Одураченных еще не наступил. У Ришелье очень много врагов при дворе. И эти враги сильны. Из истории миледи можно раздуть большой скандал.
Скандал из-за чего? Что его шпионка оказалась воровкой и убийцей? Или что ее покарали, используя его приказ? Мне представляется сомнительным, что из-за этого возможен серьезный скандал при дворе. До такой степени серьезный, что кардинал начнет "убирать" и правых, и виноватых.
-
-
14.07.2009 в 23:48Это, имхо, не отменяет, что тоже самое могло случиться по другой причине. В любом случае, мушкетеры этой причины не знали и слепо доверяли своему другу.
Могло много чего случиться. Гасконец мог понравиться в Менге Рошфору, а при известных обстоятельствах в знаменитой дуэли оказаться на стороне Бикара. Важен факт, а по факту мушкетеры выполняли не личную просьбу друга, а даже не слишком завуалированный приказ своего капитана. читать дальше
«Любезный мой Атос , я согласен, раз этого настоятельно требует ваше здоровье, предоставить вам отдых на две недели. Можете ехать на воды в Форж или на любые другие, по вашему усмотрению. Поскорее поправляйтесь.
Благосклонный к вам Тревиль .»
– Это письмо и этот отпуск , Атос , означают, что вам надлежит следовать за мной.
– На воды в Форж?
– Туда или в иное место.
– Для службы королю?
– Королю и королеве. Разве мы не слуги их величеств?
Как раз в эту минуту появился Портос.
– Тысяча чертей! – воскликнул он, входя. – С каких это пор мушкетерам предоставляется отпуск , о котором они не просили?
– С тех пор, как у них есть друзья, которые делают это за них.
– Ага… – протянул Портос. – Здесь, по-видимому, есть какие-то новости.
– Да, мы уезжаем, – ответил Арамис.
– В какие края? – спросил Портос.
– Право, не знаю хорошенько, – ответил Арамис. – Спроси у д'Артаньяна.
– Мы отправляемся в Лондон, господа, – сказал д'Артаньян.
– В Лондон! – воскликнул Портос. – А что же мы будем делать в Лондоне?
– Вот этого я не имею права сказать, господа. Вам придется довериться мне.
– Но для путешествия в Лондон нужны деньги, – заметил Портос, – а у меня их нет.
– У меня тоже.
– И у меня.
– У меня они есть, – сказал д'Артаньян, вытаскивая из кармана свой клад и бросая его на стол. – В этом мешке триста пистолей. Возьмем из них каждый по семьдесят пять – этого достаточно на дорогу в Лондон и обратно. Впрочем, успокойтесь: мы не все доберемся до Лондона.
– Это почему?
– Потому что, по всей вероятности, кое-кто из нас отстанет в пути.
– Так что же это – мы пускаемся в поход?
– И даже в очень опасный, должен вас предупредить!
– Черт возьми! – воскликнул Портос. – Но раз мы рискуем быть убитыми, я хотел бы, по крайней мере, знать, во имя чего.
– Легче тебе от этого будет? – спросил Атос .
– Должен признаться, – сказал Арамис, – что я согласен с Портосом.
– А разве король имеет обыкновение давать вам отчет? Нет. Он просто говорит вам: господа, в Гаскони или во Фландрии дерутся – идите драться. И вы идете. Во имя чего? Вы даже и не задумываетесь над этим.
– Д'Артаньян прав, – сказал Атос. – Вот наши три отпускных свидетельства, присланные господином де Тревилем , и вот триста пистолей, данные неизвестно кем. Пойдем умирать, куда нас посылают. Стоит ли жизнь того, чтобы так много спрашивать! д'Артаньян, я готов идти за тобой.
– И я тоже! – сказал Портос.
– И я тоже! – сказал Арамис. – Кстати, я не прочь сейчас уехать из Парижа. Мне нужно развлечься.
– Развлечений у вас хватит, господа, будьте спокойны, – заметил д'Артаньян.
-
-
15.07.2009 в 00:33- Тысяча чертей! - воскликнул он, входя. - С каких это пор мушкетерам предоставляется отпуск, о котором они не просили?
- С тех пор, как у них есть друзья, которые делают это за них.
- В Лондон! - воскликнул Портос. - А что же мы будем делать в Лондоне?
- Вот этого я не имею права сказать, господа. Вам придется довериться мне.
- Черт возьми! - воскликнул Портос. - Но раз мы рискуем быть убитыми, я хотел бы по крайней мере знать, во имя чего.
...
- Должен признаться, - сказал Арамис, - что я согласен с Портосом.
- Д'Артаньян прав, - сказал Атос. - Вот наши три отпускных свидетельства, присланные господином де Тревилем, и вот триста пистолей, данные неизвестно кем. Пойдем умирать, куда нас посылают. Стоит ли жизнь того, чтобы так много спрашивать! Д'Артаньян, я готов идти за тобой.
Мне кажется, что эти слова доказывают - мушкетеры не очень представляют кто их посылает и зачем. Отпуск выхлопотал друг, деньги дал неизвестно кто, миссия неизвестна, сомневается не только недалекий Портос, но и опытный Арамис. Но они готовы идти за другом.
Вполне допускаю, что неправ, но мне так кажется.
-
-
15.07.2009 в 01:03- Вот этого я не имею права сказать, господа. Вам придется довериться мне.
Вкупе с письмом де Тревиля Атосу и предыдущими словами "Это письмо и этот отпуск , Атос , означают, что вам надлежит следовать за мной". Это означает:
Д'Артаньяну поручена некая секретная миссия. Кем? Самое малое Тревилем, а самое вероятное, главой партии к который данный де Тревиль пренадлежит. Предположить, что гасконец закрутил подобную карусель собственными силами и в своих интересах ИМХО трудно. Ни единого намека (в отличие от фильма, который выдрать из головы трудно до чрезвычайности), что решается судьба самого д'Артаньяна, что это его ПРОСЬБА, нет. Зато ощущение того, что он ИСПОЛНЯЕТ приказ, обязательный и для них. Никаких "Я вас прошу", "Друзья, спасайте!" и так далее. Все сухо и почти официально. (особенно в сравнении с их собственной инициативой, когда они пытались спасти Бэкингема)
Смотрим дальше:
- Прежде всего я и сам не знаю, какие указания должен дать вам. Я везу письмо. Вот и все. Я не могу снять три копии с этого письма, ибо оно запечатано. Поэтому, как мне кажется, нам следует передвигаться вместе. Письмо лежит вот здесь, в этом кармане. - И он указал, в каком кармане лежит письмо. - Если я буду убит, один из вас возьмет письмо, и вы будете продолжать свой путь. Если его убьют, настанет очередь третьего, и так далее. Лишь бы доехал один. Этого будет достаточно.
- Браво, Д'Артаньян! Я такого же мнения, как ты, - сказал Атос. - К тому же надо быть последовательным. Я еду на воды, вы меня сопровождаете. Вместо форжских вод я отправляюсь к морю - ведь я свободен в выборе. Нас намереваются задержать. Я предъявляю письмо господина де Тревиля, а вы - ваши свидетельства. На нас нападают. Мы защищаемся. Нас судят, а мы со всем упорством утверждаем, что намеревались только разок-другой окунуться в море.
С четырьмя людьми, путешествующими в одиночку, ничего не стоит справиться, тогда как четверо вместе - уже отряд. Мы вооружим наших слуг пистолетами и мушкетами. Если против нас вышлют армию - мы примем бой, и тот, кто уцелеет,
как сказал Д'Артаньян, отвезет письмо.
- Прекрасно, - сказал Арамис. - Ты говоришь редко, Атос, но зато когда заговоришь, то не хуже Иоанна Златоуста (*38). Я принимаю план Атоса. А ты, Портос?
- Я также, - сказал Портос, - если Д'Артаньян с ним согласен.
- Д'Артаньян, которому поручено письмо, - естественно, начальник нашей экспедиции. Пусть он решает, а мы выполним его приказания.
Это разговор солдат, обсуждающих, как выполнить ПРИКАЗ, причем человек, принесший письма Тревиля, получает командование. Работают они на того, кто "поручил" письмо. При этом, ИМХО, как минимум. Арамис, а, вернее всего, и Атос представляют себе пусть не всю интригу, но то, с чем она связана. Они все принадлежат к партии проитвников кардинала. Партия сказала "надо!". Мушкетеры ответили "есть!"
А мы развели жуткий оф-топ.
-
-
15.07.2009 в 02:38А мы развели жуткий оф-топ.
Это не оф-топ. Я пытаюсь доказать (видимо, пока безуспешно) , что "втягивание в спасение Карла Первого" не что-то... постыдное, компрометирующее Атоса. А обычная мушкетерская практика - "Один за всех и все за одного" (да, да, я знаю, что это из фильма, а не из книги, но суть остается). И привожу пример "дела о подвесках". Какой же тут оф-топ?
У нас с Вами, к сожалению, разные ощущения. Вы ощущаете, что гасконец исполняет приказ, а я вижу как он почти кричит "друзья, доверьтесь мне!". Для Вас письмо де Тревиля - приказ, а по мне оно - разрешение поучаствовать в некоем деле д`Артаньяна, "хотите - на воды, или еще куда-то". И так далее, по всем пунктам.
Во всяком случае, согласитесь, что спасая Карла друзья знали на что и во имя чего они идут. А вот в истории с подвесками такой полной ясности не было.
P.S. Письмо Тревиля принес слуга. д`Артаньян получил командование из-за другого письма. Но это так, мелкое уточнение. К делу не относится.
-
-
15.07.2009 в 03:02Вы видите в книге фильм (и кто-то после этого будет говоорить, что эта экранизация не гениальна при всех своих недостатках?). Я, увы, нет. Атос Смехова, который мне очень симпатичен, для меня совершенно не равен Атосу Дюма.
Одно дело:
- д Артаньян, это нужно вам или королеве?
- Это нужно мне.
- Вам? Поехали.
И совсем другое:
- Откуда эти бумаги?
- Это значит, что вам НАДЛЕЖИТ следовать за мной.
- Для службы королю?
- Королю и королеве.
Где в последнем случае "один за всех, все за одного?" ИМХО у Дюма оно вообще в процессе этого путешествия и, особенно, встречи после него, и возникает. До этого оно было ближе к "пора, пора, порадуемся..."
Что до втягивания в спасение Карла, не буду повторять довода Анри. И вообще каждый эпизод по отдельности можно сусолить до посинения, но вместе оно складываются в нечто лично мне крайне неприятное. Ну есть у меня свои тараканы, в частности я не люблю тех, кто предполагает худшее в близких людях. Как говоривал тот же Ларошфуко "Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым". Клеймо на плече - вешать! Друг у эшафота - развлекается, а друг этот сделал только что для тебя и за тебя столько, что...
ЗЫ. Но за одно графу я спасибо скажу. Он способствовал разговору. А то некоторые до этого все больше молчали...
-
-
15.07.2009 в 08:09dal_drug, по-прежнему обращаю Ваше внимание, что д'Артаньян называет действия Атоса именно убийством.
-- Ciel! Athos! un meurtre! s'écria d'Artagnan.
Причем, во французском есть тонкость. Д'Артаньян употребляет слово, у которого есть второе значение. А именно "преступление".
Свои "лет десять" вывел из того
Увы, это автор опять ошибся.
И, как мне кажется, именно обман больше всего... уязвил графа.
Уязвил до того, что он жену повесил. Пока она была без сознания. Если это не предательство, что это?
Р
-
-
15.07.2009 в 13:24>> Уязвил до того, что он жену повесил. Пока она была без сознания. Если это не предательство, что это?
К сожалению не нашла толком описания практики клеймения преступников именно лилией. Попадалось о буквах, означающих совершенное преступление. Лилия - тоже "фишка" Дюма? Или действительно практиковалось?
Но, суть не в лилии, а в том - для чего ее ставили. Она же не просто ради "попытать раскаленным железом". Не аналог той же публичной порки. Это именно клеймо для опознания преступника в дальнейшем.
А теперь смотрим на ситуацию глазами графа:
Он женится на девушке, небогатой и пришлой, всей репутации которой - внешняя наивность, свойственная возрасту, благочестивый брат и слухи о том, что они вроде как из благородных. Вместо того, чтобы вполне безнаказанно сделать ее своей любовницей, он доверяет ей настолько, что дает ей свое имя (а это, если не ошибаюсь, немало). И вдруг обнаруживает, что его жена как минимум воровка или проститука.
Тут, имхо, помимо вполне понятного "уязвлен" может появиться еще кое-что - вполне обоснованное опасение за свою жизнь.
Как может рассуждать граф:
"наивность" девушки - всего лишь маска. Будь она и вправду наивной, честной и несправедливо заклейменной - как минимум рассказала бы ему о своем прошлом. Доверие за доверие, нет?
Понятно, что после такого рассказа, не смотря на всю свою любовь, он на ней вряд ли бы женился, но - получается цель девушки и была - женить на его на себе. Уже неутешительно - мотивы-то корыстны.
Но из этого следует вполне закономерный вопрос - а с какой именно целью? Положение? Или наследство?
Учитывая, что других наследников кроме новоиспеченной жены у графа вроде бы нет, а всплыви история с клеймом (а всплыть она могла в любой момент) и положению хана (как минимум), вывод неутешителен - видимо, наследство.
Итак, что мы имеем:
вполне себе ушлую мадам (судя по всему, весьма успешно изобразившую первую брачную ночь), заклейменную и вполне возможно - беглую (они же пришлые), действующую под прикрытием "брата"-священника (который вряд ли не в курсе и еще не факт, кстати, что священник). Т.е. - фактически шайку, нет?
Так как граф "был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных" (про суд, кстати, ни слова), он именно это и сделал - казнил (потому и повесил, а не "ударил или задушил") клейменную преступницу, снова ступившую на путь порока.
* Учитывая, что при малейшем намеке на урон чести (а тут ведь урон нехилый получается, и не только личной чести графа, а еще и пятно на фамильную репутацию немаленькое) аристократия друг в дружку шпагами тыкала, что тут удивительного? Женщину на дуэль не вызовешь, да и случай не тот. Открытый суд - это лишняя публичная грязь. Так что, если уж Дюма дал графу все полномочия на то, чтобы решить это дело быстро и без лишнего шума - было бы странно, если бы граф этим не воспользовался. А то, что не пристукнул в запале, так состояние аффекта никто не отменял, а в нем и не такое люди творят. Кто-то пару десятков ножевых нанес бы, а графа вот на казни переклинило.
Что касается реакции д'Артаньяна:
это не обязательно значит, что граф действительно совершил убийство (даже если сам Атос это вроде как признал - запоздалое раскаяние, что не попытался разобраться в запале опять же никто не отменял. Да и подобием иронии это замечание могло быть).
Это вполне может означать, что род графа просто имел больше полномочий в своих землях чем род д'Артаньяна. И то, что для гасконца - самоуправство и убийство, в Берри вполне могло быть законным поступком. Были же места, где крестьянина за пойманного зайца без разбирательств казнили.
-
-
15.07.2009 в 13:36Увы, в связи с очередным авралом я вынуждена покинуть нашего спорного гарфа на вас.
-
-
15.07.2009 в 15:20Мы имеем убийство близкого человека, совершенное по первому впечатлению, без малейшей попытки разобраться - и в форме, которая заставляет предполагать, что разбираться граф и не хотел. Судя по тому, что произошло, для него был важен не обман, а то, что он, он, женился на клейменой женщине. Причина была несущественной.
И я Вам скажу, из чего я делаю этот вывод. Он не стал искать священника. Вернее, он было хотел найти его, чтобы убить, но, обнаружив, что того нет в досягаемости, не предпринял никаких попыток его найти. Граф де ла Фер не хотел знать, что там было на самом деле.
Это вполне может означать, что род графа просто имел больше полномочий в своих землях чем род д'Артаньяна.
Это все в фэнтези какой-нибудь.
Р
-
-
15.07.2009 в 16:13"Она не просто нравилась — она опьяняла."
* Я не имею в виду приворота или чего-то потустороннего, ни-ни! Но я на личном опыте однажды испытала на что такое может быть похоже: когда что бы тебе не говорили, ты попросту не слышишь. Даже от людей, мнению которых обычно доверяешь. И этот человек для тебя - самый-самый, вот именно твой, твоя вторая половинка и баста. Тебя просто реально внезапно переклинивает до полной отключки логики и здравомыслия на его счет. До какого-то момента =)
Это вполне могло бы объяснить почему вдруг потомок древнего рода именно женился на девушке сомнительного происхождения. Это ведь тоже вполне себе нонсенс, нет? Ввести в род чужачку, о которой ничего не известно?
А потом однажды узнать что-то такое, что разом приведет в чувство. Как пелена с глаз, словно эдакий морок спал.
* Кстати, учитывая, что в средневековье в ведьм и приворотные зелья вполне себе верили, граф мог и банально побояться "разборок" - а ну как снова под чары попадешь? Кто его знает, насколько он в том возрасте суеверен был? =)
А братца не стал искать - а чего ради? Граф вроде мстительным нравом не отличался. А священник сбежал, хотя по идее должен был бы справедливости требовать. И позже данная история нигде не всплыла. Т.е. братец только подтвердил, что: а) был в курсе, б) рыльце-то в пуху. Иначе мог бы хотя бы попытаться пойти в вышестоящие инстанции.
> Это все в фэнтези какой-нибудь.
Нет, это просто вывод из приведенной мной в предыдущем посте цитаты - Дюма наделил графа полномочиями именно "казнить и миловать", как "полновластного хозяина" своих земель =))
-
-
15.07.2009 в 16:44RodentusAustralis , ну в общем да. Важен сам факт урона чести. Между прочим, именно из-за этого достаточно формального представления о чести Атос и Рауля вырастил таким неприспособленным к жизни.
Это вполне может означать, что род графа просто имел больше полномочий в своих землях чем род д'Артаньяна.
Это все в фэнтези какой-нибудь.
RodentusAustralis , да нет, это то правда. Дюма все время подчеркивает разницу между Атосом и остальными мушкетерами и особенно д'Артаньяном. Но все равно, иметь право и им воспользоваться не всегда одно и тоже. Есть ситуация, когда использование своих прав крайне неприглядно.
Теперь о двух разных поездках в Англию.
Сравним их. В первом случае молодые люди по просьбе друга (пусть так) собираются разрушить планы первого министра. При этом они, естественно, рискуют жизнью, как же без этого? Есть только парочка существенных моментов. Во-первых, они то и дело нарываются, устраивают дуэли, стычки, усиленно злят этого министра и уже давно натворили столько, что по эдикту против дуэлей им пора отрубить головы всем скопом. То есть ничего нового для них в риске нет. Забыл, у них еще подстелена соломка - письмо Тревиля и отпуска мушкетерам от Тревиля, д'Артаньяну от дез Эссара. Таким образом, отправляясь в Англию, они не находятся на службе. Они в отпуске, куда хотят, туда и едут, что следует из письма Тревиля. Никакой войны с Англией в это время нет. В общем, хотя министр и понимает, что они делают, но внешне они чистенькие, их не ухватишь. Нет, прикончить то их можно, но напоминаю, они каждый день рискуют жизнью иногда просто от скуки.
Второй случай иной. У д'Артаньяна вполне конкретная миссия. Он на службе. Он приносил присягу. Не знаю, как юридически определить положение Портоса, вроде, он не приносил никакой присяги, но вот положение д'Артаньяна совершенно ясно. При этом д'Артаньян не просто на службе, он выполняет военно-дипломатическую миссию. То есть от его поведения зависят англо-французские отношения. Я не хочу сказать, что после бегства друзей, англо-французские отношения неприменно пойдут под откос, только вот не случится это по очень простой и неприятной для д'Артаньяна причине. Не случайно же Кромвель говорит, что "Мазарини отречется от своих посленцев". Он это объясняет тем, что они не достигли цели, но ведь причина другая. Кромвель сомневается, с КАКОЙ именно целью Мазарини отправил к нему своих людей. Но Мазарини то знает! И получается, что он ДОЛЖЕН будет отречься от своих посланцев, чтобы подтвердить искренность своей политики. И д'Артаньян это тоже прекрасно понимает, у него нет никаких иллюзий. Вот и сравните, соломка в одном случае, при том, что формально друзья никому не изменяют, и полное отсутствие какой-либо надежды в другом, так как д'Артаньян с подачи Атоса нарушил присягу, т.е. совершил измену. Вообще-то за такое рубят головы или навеки отправляют в Бастилию.
Но ведь всего этого можно было избежать изначально и вот тут поневоле признаешь, что поведение Атоса было не просто эгоистичным, но непорядочным.
Его с Арамисом спасают, но вместо того, чтобы поблагодарить друзей, он начинает их отчитывать, да еще как! Дальше больше. Он отказывается бежать. Тут, конечно, и Арамис сыграл вою роль, но не главную, потому что он как и все они рядом с Атосом перестает соображать и начинает восторженно поддакивать. Вот такое восторженное поддакивание ужасная вещь, сколько несчастий из-за этого происходит. Вот она сцена:
- Умрем же, как умер Винтер. Что касается меня, я заявляю, что согласен бежать только вчетвером.
- Это невозможно, - сказал д'Артаньян. - Мы на службе у Мазарини.
- Я это знаю и не стану уговаривать вас. Мои доводы не подействовали, и, должно быть, они были плохи, если не подействовали на такие благородные сердца, как у вас и у Портоса.
- Да, если бы они и могли подействовать, - сказал Арамис, - лучше не ставить в ложное положение таких дорогих нам друзей, как д'Артаньян и Портос. Будьте покойны, господа, мы не посрамим вас своею смертью. Что касается меня, то я горжусь тем, что встану под пулю или даже пойду на виселицу с вами, Атос. Ибо никогда вы еще не проявляли столько благородства, как ейчас.
Д'Артаньян молчал; окончив грызть стебелек, он принялся за свои ногти.
- Почему вы воображаете, что вас убьют? - заговорил он наконец. - С какой стати? Какая польза от вашей смерти? К тому же вы наши пленники.
- Безумец, трижды безумец! - воскликнул Арамис. - Да разве ты не знаешь Мордаунта? Я обменялся с ним одним взглядом и сразу увидел, что сы обречены.
Выразительно! Они обречены, они это говорят, это невозможно отрицать, но Атос не желает бежать без Портоса и д'Артаньяна, а Мордаунт вот он, рядышком. Что оставалось д'Артаньяну? Таким образом я утверждаю, что Атос добился своего низким шантажом. Вообще с друзьями так не поступают.
А потом во Франции, когда Атос является к Анне Австрийской. Я не отрицаю выглядит это офигенно красиво, но ведь фактически Атос свидетельствует против д'Артаньяна, он подтверждает факт его измены. Ну не слабо для друга?!
-
-
15.07.2009 в 16:58Вообще-то он хотел его тоже повесить, но опаздал.
Дюма наделил графа полномочиями именно "казнить и миловать", как "полновластного хозяина" своих земель =))
Это да. Дал ему право виселицы.
Между прочим, опять возвращаясь к истории с Англией в "Двадцати лет спустя". А ведь Атос не так и рисковал отправляясь к Анне Австрийской. Ареста он добился не тем, что был фрондером, а тем что действительно оскорбил Анну. Но даже тут отношение к нему было совсем другим, чем отношение к д'Артаньяну. С Атосом Мазарини захотел поговорить в первый же день ареста, с д'Артаньяном разговаривать не стал.
-
-
15.07.2009 в 17:08Я имела в виду - уже после того, как тот сбежал =)
-
-
15.07.2009 в 17:18Дальше, видимо, наступила реакция. Графу де Ла Фер стало не до выяснений и не до поисков. Думаю, первый раз он напился именно тогда, а потом решил сделать ноги от позора.
Так что дело не в отсутствии мстительности, а в том, что у многих людей после взрыва чувств наступает апатия. Строго говоря, описание поведения Атоса это подтверждает.
-
-
15.07.2009 в 18:06А вообще, как мне кажется, если бы он бежал чисто от позора, то как раз мог бы попытаться найти этого братца-священника и заставить его замолчать. Чисто на тот случай, чтобы позор позже не всплыл где-нибудь еще, помимо Берри.
А так - он скорее от себя бежал. От тех мест, где все напоминало об этом самом взрыве чувств. А поскольку простая смена обстановки не помогла - запил уже всерьез.
-
-
15.07.2009 в 18:32-
-
15.07.2009 в 19:12В целом же тот факт, что в перерывах между депрессиями Атос так и не попытался ничего выяснить, может говорить как о том, что он он для себя счел дело решенным (брат сбежал, даже не попытавшись оправдать сестру и осудить графа, значит он не ошибся и наказание было верным), так и о том, что он попросту боялся что-то выяснять - а вдруг таки он ошибся и жену убил ни за что?
За первую версию говорит то, как Дюма позиционирует Атоса + то, что в итоге из миледи выросло (и то, на чем оно выросло - как ни говори, а ангелом во плоти она не была =)
-
-
15.07.2009 в 19:59Кена (Феарн-Руис) , естественно, Атос нигде и ничем не дает намеков, что усомнился в своей правоте. Более того, в беседе с д'Артаньяном он обругал сам себя за честность, мол, зачем женился, надо было так. Атос вообще редко сомневается. У него как правило все всегда ясно. Кошмар просто! Вообще люди, которые никогда не сомневаются, очень страшные люди.
dal_drug
Я пытаюсь доказать (видимо, пока безуспешно) , что "втягивание в спасение Карла Первого" не что-то... постыдное, компрометирующее Атоса. А обычная мушкетерская практика - "Один за всех и все за одного" (да, да, я знаю, что это из фильма, а не из книги, но суть остается).
Это в приглашении Атоса и Арамиса Винтером на спасение Карла нет ничего постыдного, действительно - обычная дружеская практика. А вот поведение Атоса уже иное, выше я обосновал свою позицию. Но сейчас я вспомнил еще кое что. Когда Винтер попросил о помощи Атоса и Арамиса, Арамис предложил Атосу позвать с собой д'Артаньяна и Портоса. Кстати, это еще можно было сделать. В этот момент у д'Артаньяна не было поручения, он мог взять отпуск, сославшись на какие-нибудь дела. Что ответил Атос? Он не согласился. Он сказал: "Нет, Арамис, эта тайна принадлежит не нам. Поверьте мне, мы не должны никого повещать в нее. Кроме того, поступив так, мы показали бы, что не полагаемся на свои силы." Занятное обснование. Далее он пишет д'Артаньяну письмо, вместо того чтобы лично попрощаться и объясняет Арамису почему не встретился с д'Артаньяном: "Этот дьявол хитер и, наверное, догадался бы о наших планах". Так Атос рассуждает, когда еще не знает, что все не просто плохо, а совсем плохо. Вот тогда то, когда приперло, бежать без Портоса и д'Артаньяна он отказывается.
-
-
18.07.2009 в 15:11Вы могли бы хладнокровно убить любимую женщину, находящуюся в бессознательном состоянии ? Не факт обмана, а именно наличие клейма подвигло графа на убийство, иначе бы Атос как минимум выслушал бы объяснения. Красивых людей должны окружать красивые вещи. Миледи была уничтожена как несоответствующая обстановки.
PS Несколько наивных слов в защиту. Почему многие априори обвиняют Миледи в готовящемся убийстве Атоса. Может молодая , уже не очень наивная 16 летняя девушка с …хмм небезупречным прошлым, решила начать жизнь заново. Вот и превосходная партия – благородный граф, практически прекрасный прынц на белом коне, в будущем действующей настолько магнетически на людей , что в будущем уже немолодой интриган Арамис смотрит на него как кролик на удава и готов идти с ним хоть на виселицу, хоть на плаху. Этот полубог готов жениться на ней, для этого надо лишь скрыть мааааленький недостаток – клеймо. Какой бы выбор сделали многие дамы в подобной ситуации во всех мирах хоть во Франции Дюма, хоть в реальной истории любой страны любого времени.
Когда же твой муж, идеал среди людей, тебя убивает, не дав не единого шанса на оправдание, как-то само собой возникает некоторое человекомужененавистничество и прочие криминальные отклонения от нормы.
-
-
26.08.2009 в 02:36dal_drug, любые судьи лучше закадычных друзей обвинителя. Потому что при таком раскладе любой суд превращается либо в фарс.
А по мне, лучше такой суд чем вообще никакого.
А смысл в суде, где приговор продуман заранее? Это было бы смешно, не будь подобная попытка "сохранить руки в чистоте" - мерзкой. ИМХО.
По-моему, это не плохо. Это гнусно. Если бы любой из них, за исключением Атоса и лорда Винтера, просто пристрелил миледи как бешеную собаку, он был бы прав. А вот устраивать суд, строить из себя беспристрастную сторону, имеющую право выносить приговор и сохраняющую в этом деле чистые руки - стыд и позор.
RodentusAustralis полный ППКС.
Почему любой кроме Атоса и лорда Винтера? Эти двое потеряли право мстить? На каком основании?
dal_drug, право на мщение лорда Винтера под сомнением. А Атос уже "авансом" отомстил - дальше некуда. Собственно, наибольшее право мести было у д'Артаньяна. Но лично отомстить Атос ему не дал.
Атос потерял свое право разбираться в этом деле, когда повесил жену. Лорд Винтер - когда попытался отправить миледи в колонии под чужой фамилией по ложному обвинению. То, как он обошелся с племянником, свидетельствует о том, что он не был бескорыстен. Неизвестно, кстати, было ли ему за что мстить
RodentusAustralis, еще одни ППКС. И даже если бы Миледи была кругом виновна - выгнать на улицу ребенка, собственного родственника... все-таки разница между читателями 19 века и нашего времени очень велика, если такой человек мог еще считаться благородным.
Неизвестно был ли Мордаунт племянником лорда Винтера, а если и был то уж незаконнорожденным - точно.
dal_drug, незаконнорожденность что-то меняет в том, что Мордаунт был при этом сыном якобы любимого брата лорда Винтера? И родным племянником "мстителя"? Плюс к этому - невинным РЕБЕНКОМ.
то же Атос раздобыл ту бумагу... со словами "все, что было сделано предъявителем сего..." ? Одним махом избавил всех участников от "уголовного преследования" (выражаясь современным языком)
Аглая, а точно избавил? Кардинал за похищение документа мог еще и дополнительно разозлиться.
А на уровне личного общения, они все потом могут вешать на него, что это он их заставил, настоял. Атос отпираться не будет.
А они будут? Атос мог так думать о своих друзьях? Или хором заорут свое: "Один за всех!" и дружно пойдут умирать вместе?
При живой наследнице-супруге и ее сыне?
dal_drug, с учетом того, что он собирался сделать с Миледи и сделал с ее сыном? Запросто. Для лорда Винтера люди как раз - не проблема.
Защищать лорда Винтера я пока не готов - недостаточно изучил "дело"
Заранее сочувствую. Если с Атосом шансы еще есть, то насчет лорда Винтера по пункту "Мордаунт" оправдание в принципе невозможно. ИМХО.
Мы ведь кажется договорились, что обсуждаем не реальную Францию, а "мир Дюма"? А в мире Дюма "граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. " Право!
М-да... Не советую никому заезжать там на чужие земли. Мало ли что взбредет тамошнему графу в голову. Вдруг он на проезжающих путников охотится? А что - "хозяин, право имеет"...
А здесь убивали женщину. Д'Атраньян, когда у Миледи лилию заметил, только оборонялся - шпагой против кинжала, даже не поцарапал. Потому что некомильфо.
Rochefort_. так и вспоминается фраза из одной из экранизаций:
Атос: - Я не дерусь с женщинами.
Собеседник Атоса: - Да, вы предпочитаете их убивать.
А просто наказывать человека за исполнение собственного приказа - глупо.
dal_drug, учитывая, что кардинал такого приказа не отдавал...
Описанная борьба происходит в 1625-м, первым министром кардинал стал в 1624-м. Повешенье состоялось гораздо раньше (за лет десять до этого?). Данных, что предыдущее правительство "боролось с дворянским своеволием" у нас нет. Остается верить Атосу.
dal_drug, то есть, всего за несколько лет до этого своеволие процветало, а потом вдруг все резко и кардинально изменилось? Кстати, миледи на момент финала книги (1629 год) - 25 лет. Получается, Атос вешал ее в 1620. За пять лет до "расцвета борьбы". (Хотя путаница с датами и возрастами героев у Дюма, как уже было подмечено, еще та...
К сожалению не нашла толком описания практики клеймения преступников именно лилией.
Кена (Феарн-Руис), могу навскидку ошибаться, но подобное наказание в указанный период времени применялось не только к шлюхам и воровкам, но и к гугеноткам. Так что миледи могла просто оказаться не того вероисповедания... Но задавать ей какие бы то ни было вопросы Атос не счел нужным. Зачем, если повесить человека, находящегося без сознания, намного быстрее и проще?
Понятно, что после такого рассказа, не смотря на всю свою любовь, он на ней вряд ли бы женился, но - получается цель девушки и была - женить на его на себе. Уже неутешительно - мотивы-то корыстны.
Ключевое слово "не женился". Сколько женщин лгут не ради корысти, а чтобы просто удержать рядом любимого человека? Чтобы рассказать о себе такое, нужно ОГРОМНОЕ душевное мужество. В шестнадцать лет его может еще и не быть (а у кого-то не появиться никогда). Это не значит, что нужно лгать, но подобное вранье - далеко не всегда идет из корыстных побуждений. И если Атос подумал именно на самый гадкий мотив... то, какими бы ни были на самом деле намерения Миледи, мысли Атоса характеризуют в первую очередь его самого. Заклеймена - значит, вышла замуж из корысти и планировала покушение? Зачем дальше разбираться - на виселицу, и вся недолга.
клейменную преступницу, снова ступившую на путь порока.
Какого порока? Брака с графом?
Женщину на дуэль не вызовешь, да и случай не тот.
Правильно, лучше изобразить заранее пристрастный суд и прикончить ее чужими руками. Намного благороднее.
ИМХО.
-
-
26.08.2009 в 10:13Портос и Арамис дети малые?
Они совершеннолетние и половозрелые особи, которые имеют сложившиеся взгляды и обладают собственным мнением. Никто не заставлял их соглашаться с судом, никто не заставлял произносить "виновна". Любой из них мог зарубить затею с судом на корню.
-
-
28.08.2009 в 00:27Два но в ответ к вашему посту:
1. Психология того времени - то, что для нас сейчас странно либо плохой поступок, в те времена могло являться вполне распространенным и естественным. Взять хотя бы житие за счет любовницы =)
Плюс - уже говорили - Дюма "позволил" графу казнить.
2. Про "женщину не вызовешь на дуэль" - я имела в виду первую казнь, совершенную именно графом де Ла Фер, а не Атосом.
А насчет повторного вставания на путь порока - не столько брак, сколько именно то, что она скрыла клеймо с целью выйти за графа замуж (кстати, не уверена, что это тоже не преступление по тем временам - скрывать клеймение от местных властей, которой являлся граф). Люби она его искренне и бескорыстно - ответила бы доверием на доверие (все-таки граф на ней женился, а не сделал любовницей, правда? Т.е. - доверил ей честь своего рода и свое имя). А она фактически солгала. Особенно, если в первую брачную ночь оказалась "девственницей". Значит ей были нужны деньги и имя графа, разве нет? Т.е. - брак с целью наживы.
Тоже имхо, естественно =)